Интервью с архиепископом Конотопским и Глуховским Лукой (Коваленко), председателем Синодального отдела УПЦ “Церковь и медицина”:

— Владыка, три года Вы возрождаете знаменитую Глинскую пустынь. Как Вы восприняли назначение наместником обители?

— Наместником Глинской пустыни я был назначен в ноябре 2005 года. До этого я здесь никогда не был и лишь читал об этой обители. Но сейчас я понимаю, что Господь предуготовлял мне этот путь через духовные связи с Глинской пустынью. Так, мой первый духовник был пострижеником Глинского старца — схиархимадрита Серафима (Амелина). Кроме того, в Донецке, уже будучи архимандритом, я поддерживал духовное общение с одной монахиней. Когда я уезжал из Донецка, она вынесла и подарила мне икону Спасителя, которую ей в 50-х годах прошлого века подарили Глинские насельники за то, что она собирала средства на поддержание их разоренной обители. Лик иконы был древний и совершенно темный, но с тех пор образ этот потихоньку обновляется, краски становятся все ярче и отчетливее. Вместе с иконой матушка вынесла и письмо, переданное ей Глинскими насельниками, в котором они благодарили ее за помощь, и в этом письме мене запомнились последние слова: “Мы шлем вам благословение нашей обители — красавицы Глинской пустыни...”. Они называли свою пустынь красавицей, хотя в то время здесь все было разрушено, сами они жили в землянках, но родную обитель все равно называли “красавицей”...

Во всем этом я усмотрел указание Божие посвятить себя делу восстановления древней обители — Глинского ставропигиального монастыря, настоятелем которого является Блаженнейший Митрополит Владимир. Собственно, перед назначением Блаженнейший Владыка долго беседовал со мной, давал необходимые советы.

— Недавно Ваша епархия отметила свое 15-летие. Всякий юбилей предполагает подведение итогов. Что сделано в епархии за эти 15 лет и насколько целесообразно было ее выделение из состава Сумской епархии?

— Мне легче говорить о периоде, когда я нес здесь послушание. Во-первых, нужно сказать, что выделение Конотопско-Глуховской епархии из состава обширной Сумской было промыслительным решением Священного Синода. Представьте, что у архиерея 500 приходов, конечно, он не сможет посетить их все в течение года, даже если будет ежедневно перемещаться от одного к другому. А паства и духовенство должны видеть своего архипастыря и общаться с ним, чтобы укрепляться в вере, совместно решать различные вопросы приходской, монастырской жизни. А это и проблемы расколов, сектантства, вопросы миссионерской, социальной и просветительской работы, взаимодействия с государственными и общественными структурами... Без участия архиерея они порой просто не решаются. Но прежде всего — духовное окормление, совместная молитва — вот, что требуется от епископа в современных условиях.

Посмотрите, как много, несмотря на возраст и недуги, молится с народом наш Предстоятель — Блаженнейший Митрополит Владимир, практически не прерывая архипастырские поездки по епархиям. Сила его в немощи свершается. И мы должны подражать и учиться у нашего Предстоятеля... Ведь если на приходе должным образом поставлено богослужение, проповедь, катихизация, то это способствует тому, что люди, а значит и общество в целом, начинают духовно возрастать. Ведь вера без дел мертва, а какие дела нашей веры? Прежде всего это милосердие. Когда мы заботимся о своих ближних, о сиротах, престарелых... Когда идем в тюрьмы, в колонии, в военные части, в больницы... Таким образом, мы выполняем самую главную заповедь Христа: “Возлюби ближнего, как самого себя”. И таким образом мы утверждаем веру Христову.

— То же касается взаимодействия Церкви и медицины. Что Вы можете сказать об этом, как профессиональный медик и пастырь?

— Вы знаете, очень страшно, когда тяжело больной человек осознает, что медикаменты, самые дорогие и лучшие, ему не помогают. И если человек нецерковный, находится вне общения с Богом, он замыкается в самом себе, впадает в глубокую депрессию, часто желает лишить себя жизни. И очень важно, чтобы в эти минуты на помощь пришел священник, чтобы рассказал о Боге, а еще — исповедал и причастил больного, т. е. соединил его с Самим Господом. Это воистину воскрешает душу человека, а часто приносит и телесное исцеление. Я неоднократно был свидетелем исцелений после соборования, исповеди и причастия Христовых Таин. Так же, как и того, когда измученная болезнью душа, освободившись от бремени грехов и соединившись с Господом, переходила в жизнь вечную. Ведь и это не меньшее чудо — спасти погибающую душу от смерти вечной... Для этого и необходима наша Миссия “Церковь и медицина”, и потому мы главное внимание уделяем полиативной медицине, занимающейся тяжело и часто неизлечимо больными людьми. Наше призвание, призвание священства — помочь такому человеку достойно встретить смерть, чтоб кончина была “мирной и непостыдной”, как мы просим в молитвенных ектениях, стать пред Богом, умиротвориться, не озлобиться, и просить у Него помощи и поддержки.

— Можете вспомнить какой-нибудь пример чудесной помощи Церкви?

— Их множество. Да хоть такой. Моя однокурсница и прихожанка готовилась стать матерью. Я вернулся рано утром из командировки, и тут она звонит и плачет: “Батюшка, я родила...”. “Так чего же ты плачешь, радоваться нужно!”, — отвечаю ей. — “Ребенок на искусственном дыхании, кардиостимуляторах, через два часа после рождения была остановка сердца и дыхания”. Мама у нее доцент медицины, во время родов и в предродовой период были подключены лучшие врачи города, но вот ребенок, родившийся здоровым, неожиданно умирает... Она умоляет с верой: приезжай, чтобы покрестить! Меня повез на автомобиле в роддом ее муж, человек нецерковный. И по дороге говорит: “Ну, окрестим, неужели это поможет?”. “По вере вашей да будет вам”, — отвечаю. И что вы думаете? Ребенок после крещения ожил. Теперь мальчику Женечке восемь лет. И папа стал активным прихожанином, хотя до этого он на жену буквально восставал за ее веру. И таким примерам несть числа...

— Думаю, большинству читателей было бы интересно узнать, почему студент-медик решил стать священником, когда произошел перелом, изменение жизненного пути?

— С четырех лет я мечтал быть врачом. Моими игрушками были шприцы, пинцеты, зажимы, скальпеля... Этот арсенал мне удалось собрать благодаря папиному увлечению радиоделом, и медицинские инструменты как нельзя лучше подходили для сборки и ремонта радиоаппаратуры. А мне они заменяли машинки и другие мальчишеские игрушки. Все куклы у меня были “прооперированы”. Операции я делал в белых тряпичных перчатках (тогда не знал, что настоящие хирургические перчатки должны быть резиновыми). И на вопрос взрослых: кем ты хочешь стать, всегда отвечал — врачом. А еще в раннем возрасте я перенес сложную операцию, после которой врач сказал, что я, когда вырасту, стану врачом.

Фактически мой медицинский стаж начался с 1987 года, когда в 16 лет, будучи еще школьником, я пошел работать санитаром, ходил на ночные дежурства. Даже ассистировал хирургу при операциях. Дважды я поступал в Донецкий мединститут и дважды проваливался из-за двоек по сочинению, хотя занимался на “отлично”. Видно, Господь испытывал терпение. Третью попытку я сделал уже после армии. Учился хорошо, школу закончил с золотой медалью, был даже стипендиатом. Был заместителем комсорга школы. В партию хотел поступать. До института я вообще не ходил в церковь и ничего не знал о Боге.

Как-то с ребятами-абитуриентами перед поступлением прогуливались, и кто-то предложил: “Давайте зайдем в церковь, посмотрим”. Это было уже после армии и двух неудавшихся попыток поступить в медицинский институт. Вот, зашли, посмотрели, все стали выходить, а я почему-то остался, что-то меня там удержало — любопытство ли, благодать — не ведаю. Ничего я не понимал, о чем поют, лишь “Господи, помилуй” и возглас “Христос воскресе!” Это на Пасху было. Тогда, кажется, я впервые лично обратился к Богу и попросил Его помощи — я хотел учиться и стать врачом. Тогда я впервые испытал эту пасхальную радость, и меня стало тянуть в храм Божий. Я стал посещать его постоянно. И Господь мне помог: я не только поступил в вуз, но обрел веру в Живого Бога. Там еще ситуация такая была на экзамене: я забыл подписать свою письменную работу, а это практически “двойка”. Так вот, один преподаватель, видимо, меня запомнил, подошел ко мне и тихонько спросил: “Это Ваша работа?”. “Да, моя”. И в этом я увидел милость Божию.

У меня очень хорошо складывалась медицинская перспектива, меня приглашали на кафедру терапии и патологической анатомии, хирургия нравилась.

Но Господь вел меня дальше. Я познакомился с одним духовным лицом, очень хорошим человеком, который дал мне прочесть книгу архиепископа Луки Войно-Ясенецкого, тогда еще в самиздате — машинописная работа. И когда я узнал о жизни владыки-исповедника, узника сталинских лагерей, блестящего хирурга, лауреата Сталинской премии, архиепископа-чудотворца, прочел о его врачебном, исповедническом, святительском подвиге, я восхитился этой личностью. И захотел подражать ему. А на шестом курсе я ухаживал за одним священнослужителем в больнице, и в палату к больному приехал владыка Донецкий и Мариупольский Иларион. Он спросил меня: “Вы врач?”. “Нет, я учусь на шестом курсе”, — ответил я. “А не хотели бы Вы пойти по другому пути, по духовному?”. Я как-то не воспринял эти слова, ну, как бы смутился несколько, ведь столько лет, практически всю жизнь я шел к одной цели — быть врачом. Потом, в храме, когда на полиелее я помазывался у владыки, он снова спросил: “Ну, Вы подумали над моим предложением? Приходите ко мне в епархию, поговорим”. И я, после беседы, многих молитв и размышлений, принял предложение принять сан, и оканчивал институт по благословению владыки уже в сане диакона. Далее владыка благословил пройти еще и интернатуру и магистратуру. Владыка Иларион очень мудрый человек и беспокоится, чтобы его кадры были не только образованы духовно, но имели и светское образование. Это очень важно для нашего времени: в Церковь приходят люди образованные, с широкими научными знаниями, и с ними нужно работать.

— Так, владыка, Вы остались врачом, только уже душ человеческих...

— Выходит, что так.

Беседовал Сергей Герук