Свято-Успенский храм в микрорайоне Терновка г. Николаева больше напоминает сельский приход: Терновка, хотя и “числится” городским микрорайоном, но по образу жизни ее жителей ближе к поселку (каковым и была раньше). Однако, несмотря на некоторую удаленность от центра города и деревенскую тишину, приходскую жизнь здесь сонной не назовешь. При храме вот уже несколько лет действует воскресная школа, воспитанники которой ежегодно выезжают на послушание в Свято-Михайловский Пелагиевский женский монастырь (Новобугский район Николаевской области). В 2004 году, когда праздновалось 200-летие освящения храма, было завершено строительство колокольни. Сейчас под нужды воскресной школы обустраивается часть пустующего здания, находящегося на территории храма и по решению горсовета переданного приходу в бессрочную аренду. В ближайших планах — реконструкция храма, в советское время перестроенного под клуб. И это при том, что первостепенной своей задачей настоятель прихода протоиерей Валерий Голуб считает созидание душ человеческих, и лишь на втором месте у него — благоустройство храма. Незадолго до храмового праздника он ответил на вопросы “Церковной православной газеты”, рассказав о себе и своем приходе.

— Как Вы стали священником? Что повлияло на Ваш выбор?

— Весь наш род был в Православной Церкви. Родился я в селе Гаи Кременецкого района Тернопольской области, рядом с Почаевом. Мой прадед продавал свечи в православном храме. Дедушка и бабушка всю жизнь пели в церковном хоре (бабушке уже 75 лет, но она по сей день поет, с 18 лет). Моя мама и в советское время постоянно ходила в церковь, а отец только исповедовался и причащался перед Пасхой, для чего ездил в другой район (он не был партийным, но компартия тогда, как известно, препятствовала верующим).

И меня с братьями бабушка с самого детства приучала к церковной жизни, водила в наш сельский Свято-Михайловский храм. Как минимум два раза в год мы обязательно причащались — перед Пасхой и перед началом учебного года.

По воскресеньям, утром, директор школы и его жена садились возле своего дома и наблюдали, кто идет в церковь. Наше село имеет форму кольца, хорошо обозреваемо, а дорога к храму пролегает посредине этого кольца. Помню, как бабушка, идя в храм, прятала меня под пальто, и я старался идти с ней в ногу. А на обратном пути уже не прятался, и было ясно, что я иду из церкви. На следующий день, на утренней линейке, директор вызывал меня и отчитывал. И родителей вызывали, постоянно укоряли их за то, что дети посещают храм. Но мы всегда ходили в церковь, и можно сказать, что к  священству я готовился с детства. Сам я 1973 года рождения, а в 1988 году, когда мне было 15, праздновалось тысячелетие Крещения Руси. Как сегодня помню: по телевизору звучали церковные песнопения, а мы стояли перед телевизором и плакали…

— Когда же впервые возникла мысль о священстве?

— Уже в четвертом классе. Тогда к нам был назначен новый, молодой батюшка, отец Николай Демьянчук, который привил нам любовь к церковной жизни. К сожалению, сейчас он в расколе, хотя сам всегда говорил нам о канонах, о послушании Церкви…

В седьмом классе я уже начал петь в церковном хоре. К моменту окончания школы вопрос о выборе духовной стези был решен. Отец, правда, сначала не понимал моего выбора и выяснял, куда же я пойду учиться, предлагая поступать, например, в Кременецкое педагогическое училище. Однако ни в педучилище, ни в медучилище (которое также есть в Кременце) я решил не поступать, поскольку моей целью было стать священником и я не желал занимать место какого-то человека, который хотел бы связать свою жизнь с педагогикой или медициной. Но для того, чтобы никто из родных не упрекал меня в том, что я неуч, я поступил в Кременецкий лесотехнический техникум и окончил его в 1992 году, после чего готовился идти в армию. Но Господь управил так, что в то время уже появилась возможность учиться в семинарии. Вместе с моим другом (сегодня он служит священником в нашем селе) мы решили поступать в Волынскую Духовную Семинарию, возобновившую свою деятельность в 1991 году. А через четыре дня после поступления раскольники захватили Луцкий Свято-Троицкий кафедральный собор, здания епархии и семинарии. Нас, стоявших в оцеплении и пытавшихся не пустить раскольников, разбросали; срезали церковный замок; взломали склады; забрались в архиерейские покои. Хорошо, что ОМОН защитил владыку Варфоломея и ему удалось уехать. Раскольники предлагали нам учиться в захваченной ими семинарии, но мы с друзьями, дождавшись шести часов утра (захват происходил ближе к вечеру), забрали свои вещи и уехали домой. А вот документы удалось забрать только с пятого раза, помогал в этом владыка Нифонт, который после вышеупомянутых событий принял управление епархией.

Как раз в то время владыка Питирим, поставленный на Хмельницкую и Каменец-Подольскую кафедру (ныне Архиепископ Николаевский и Вознесенский), набирал учащихся в Хмельницкое Духовное училище. Я узнал об этом от игуменьи Кременецкого женского монастыря, ныне покойной матушки Херувимы, с которой владыка был в хороших отношениях. И вместе с двумя друзьями, с которыми мы ушли из Луцкой семинарии после захвата ее раскольниками, я отправился в Хмельницкий. Это было уже в октябре, шел учебный процесс. Тем не менее после собеседования с владыкой Питиримом, который был ректором, а также с инспектором училища отцом Пахомием мы были зачислены. Владыка сразу определил нам послушания. Я, например, в свободное от учебы время нес послушание в церковном киоске. Кроме того, пел в хоре Хмельницкого Свято-Покровского кафедрального собора.

В Хмельницком Духовном училище я проучился один год. И еще до окончания этого учебного года владыка Питирим сказал мне, чтобы я женился, после чего можно было рукополагаться и служить. Мне тогда было только 20 лет. Но так как я получил благословение владыки и невеста у меня уже была, то в 1993 году, после Пасхи, мы с ней обручились, а перед Троицей обвенчались. После сдачи экзаменов за первый курс училища владыка предоставил мне отпуск, во время которого его самого перевели на Николаевскую кафедру. И обучение в Хмельницком Духовном училище я уже не продолжал, а в 1994–1997 гг. закончил заочно еще три курса Киевской Духовной Семинарии.

— А через какое время после Вашего бракосочетания Вас рукоположили?

— В конце июля 1993 года, после празднования дня памяти равноапостольного князя Владимира, я отправился на прием к архиепископу Каменец-Подольскому и Городокскому Никанору (†1997). Незадолго до того Хмельницкая и Каменец-Подольская епархия была разделена на две, и в связи с тем, что Каменец-Подольская кафедра еще не была обустроена, владыка Никанор принимал в колокольне Свято-Георгиевского собора. Он посмотрел на меня, на мои документы и сказал: “В воскресенье — Ваша хиротония”. Дело было в пятницу. И в субботу он постриг меня во чтеца. В воскресенье, 1 августа, в день памяти преподобного Серафима Саровского, меня рукоположили во диакона. А уже на следующий день, в понедельник, 2 августа, в день памяти святого пророка Илии, — во священника.

— Где Вы служили поначалу?

— Одну неделю после рукоположения я служил в Каменец-Подольском кафедральном соборе. Затем, с разрешения владыки Никанора, на неделю съездил домой, к родителям. А когда вернулся, готовился указ о моем назначении штатным священником кафедрального собора. Но так как я сам был из села, то и служить желал в селе, о чем и сообщил епархиальному секретарю, отцу Алексию. Он советовал мне подумать и, пока есть возможность, послужить в городе (мол, в село всегда успеешь), но, видя мое рвение,   пошел мне навстречу. Владыка немного расстроился, но сказал: “Ну что же, если Вы сделали такой выбор, значит, поезжайте в село. Сейчас приедут за Вами два благочинных. Кто первый приедет, тот Вас и заберет”. Забрал меня благочинный Ярмолинецкого района Хмельницкой области, отец Ростислав Артерчук. Поначалу мне довелось  окормлять прихожан восьми сел. В двух из них были действующие храмы, где я и служил поочередно, а в двух — строящиеся. Постепенно в эти села назначали других священников. Первые два года после моего назначения основным местом моего служения были храмы в селах Солобковцы и Глушковцы. Начиная с 1995 года, после того как этот приход был разделен, кроме Глушковцев, я служил также в селе Сутковцы, в Покровской церкви-крепости (памятник архитектуры XV века), над благоустройством которой пришлось немало потрудиться. А к концу 1990-х основным местом моего служения осталось село Глушковцы. Кроме того, у меня было еще два приписных села, где я служил только в Великий пост. Тогда уже я мог себе позволить никуда не спешить и, прийдя с пасхальной службы, разговеться дома, вместе с семьей. В первые годы разговляться на Пасху приходилось в пути, в машине…

— А с каких пор Вы служите в Николаевской епархии?

— С 2002 года. Собственно, все то время, что я служил на Хмельнитчине, я искал момент для перевода в Николаевскую епархию. С одной стороны, желал служить под началом Архиепископа Питирима, который в свое время отнесся ко мне, скажем так, по-отечески. Он, например, приезжал ко мне на свадьбу, когда я был двадцатилетним парнем и ничем такого отношения к себе не заслужил. С другой стороны, и владыка приглашал в свою епархию, и я чувствовал себя обязанным ему.

В 2001 году, когда мой младший брат закончил Луцкую Духовную Семинарию, которую владыка Луцкий и Волынский Нифонт и протоиерей Петр Влодек после захвата семинарских помещений раскольниками создавали, что называется, с нуля, возник вопрос о том, где ему рукополагаться, где служить. Я повез брата к владыке Питириму. И в праздник в честь Казанской иконы Божией Матери мой брат был рукоположен в диакона, а на Преображение Господне, уже в мое отсутствие, — во священника. И сегодня он тоже служит в Николаеве, настоятелем строящегося Свято-Екатерининского храма (а третий, средний, брат остался с родителями, и потому я за них спокоен).

Так вот, после моего приезда владыка Питирим сказал мне, что я должен уже служить в его епархии. Я написал прошение о переводе, но только через год Епископ Каменец-Подольский Феодор меня отпустил. И 1 июня 2002 года я был назначен третьим священником храма Успения Пресвятой Богородицы микрорайона Терновка города Николаева, а в 2004 году (как раз в тот год, когда праздновалось 200-летие нашего храма), на Успение Божией Матери, — его настоятелем. Кроме того, отвечаю за связи епархии с Вооруженными Силами.

— Вы упомянули, что в 2004 году праздновалось 200-летие храма. Какова, собственно, его история, в том числе и новейшая?

— В конце XVIII века на николаевской земле стали появляться первые болгарские поселенцы (сам город был основан в 1789 году). А уже в декабре 1804 года в болгарском поселении был освящен православный храм в честь Успения Божией Матери. Храм действовал до 1920-х годов, потом был закрыт, вновь открывался во время Великой Отечественной войны, а после войны был отобран и перестроен под клуб. И только уже в годы перестройки был поставлен вопрос о том, что его необходимо возвратить Церкви. Первая служба во вновь открывшемся храме была совершена 7 апреля 1993 года, на Благовещение Пресвятой Богородицы.

— Микрорайон, в котором находится Ваш храм, является местом компактного проживания болгар. Хотелось бы узнать, какова в связи с этим специфика приходской жизни?

— Прежде всего хочу заметить, что болгары — народ трудолюбивый и богобоязненный. И большая часть прихожан нашего прихода — именно болгары.

У нас в Терновке действует болгарское общество (дружество). Основной праздник, в проведении которого эта организация принимает непосредственное участие, — день памяти святых равноапостольных Кирилла и Мефодия, особо почитаемых болгарами. В этот день в Терновку приезжает Архиепископ Питирим, совершается молебен, проводятся праздничные мероприятия, ежегодно приезжает делегация из Болгарии. И в программу воскресной школы мы начали вводить элементы изучения болгарской культуры. Время от времени в нашу воскресную школу приходит председатель Николаевского областного болгарского культурно-просветительного общества и рассказывает детям о болгарской культуре и традициях (которые, стоит заметить, тесно связаны с Церковью).

Местные жители, приходящие на уборку храма, говорят на особом языке — своеобразном болгарско-русско-украинском суржике, которого я не понимаю. И празднование храмового праздника имеет определенный национальный оттенок. На Успение Пресвятой Богородицы после богослужения устраивается общая трапеза, и прихожане, помимо прочего, стараются угостить всех гостей фаршированным болгарским перцем.

— Священник — наставник для прихожан. В то же время, как и всякий христианин, он всю жизнь и сам учится благочестию. Бывали ли в Вашей жизни ситуации, когда прихожане в чем-то были примером для Вас?

— Конечно, постоянно. Например, встречая людей чистой веры и порядочной жизни, уравновешенных и спокойных в любых обстоятельствах, и сам хочешь у них научиться такому спокойствию, душевному миру.  Также, видя порядочную православную семью, отношения в ней между детьми и родителями, между супругами, не только на людях, но и в домашней обстановке, поучаешься, оцениваешь: а в чем, может быть, мои проступки, а всегда ли сам сдерживаешься в тех или иных семейных ситуациях? Потому что случается, что священник на людях — светильник, а дома начинает, скажем так, расслабляться.  Понятно, что настоящий священник должен стремиться быть светильником всегда, в любой ситуации, хотя это не всегда удается…

— Каковы, на Ваш взгляд, основные духовные проблемы современного общества?

— Прежде всего следует упомянуть о страсти пьянства, наркомании, блуда, из-за которых гибнут люди и разрушаются семьи. В связи с этим хочу вспомнить следующий эпизод. Однажды в наш храм зашла мама с ребенком, девочкой лет четырех. Пришли они после празднования Нового года, вместе с несколько подвыпившей компанией, которая, впрочем, вела себя спокойно. И вот эта маленькая девочка, которая не отходила от меня ни во время молебна, который я служил, ни после, спросила меня: “Батюшка, скажите, есть Господь?” Я говорю: “Есть, доченька”. “А желания исполняет?” — “Да. А чего ты хотела бы попросить?” И она ответила: “Я хочу, чтобы моя мама не пила водки”. У меня все внутри перевернулось от того, что у такого маленького ребенка главное желание заключалось в том, чтобы ее мама не пила. Я тогда сам рыдал, как маленький ребенок. А другим желанием этой девочки, о котором она мне сказала, было желание иметь отца. Но когда я пообщался с ее мамой, то понял, что эту женщину вовсе не беспокоили страдания ее ребенка: она обратилась ко мне за советом, за которым следовало бы обратиться к сексопатологу, а не к священнику. Вот в этом примере как бы сконцентрированы основные духовные проблемы современного общества. Уже три года прошло, а я до сих пор не могу забыть взгляд этого ребенка …

Столь распространенная сегодня вседозволенность, нарушение заповедей Божиих и даже элементарных моральных норм приводят к тому, что человек рано или поздно сталкивается с проблемой духовного оскудения. Бывает, что человек, познав в жизни и разврат, и пьянство, и прочие грехи, хочет с Божией помощью избавиться, очиститься от всего этого. Но бывает и так, что человек, изведав всевозможные грехи, ищет в Церкви лишь некий новый, непознанный опыт. А узнав, что в Церкви надо смиряться, иметь покаяние, бить себя в грудь и выбивать из себя греховность, подобно мытарю, такой человек возвращается к прежней, бурной и “красивой” жизни за церковной оградой.

Или, скажем, приходит в Церковь человек, имевший ранее опыт общения с экстрасенсами, магами, колдунами. И пытается внести в церковную жизнь некоторые прежние представления, например, воспринимает молитву как некое магическое заклинание или мантру.

Схожие проблемы, случается, возникают с людьми, приходящими в Церковь из сект, в которых они привыкли плясать, петь “Аллилуиа” под гитару и т. п., совмещая, как им казалось, приятное с полезным. А в Церкви они всего этого не видят, у них начинается “ностальгия”, возникает желание привнести в церковную жизнь то, что им нравилось в сектах. Но не выходить же священнику к прихожанам с гитарой. Приходится объяснять, что Церковь — это иной, тернистый путь, и нужно очень много трудиться, чтобы продвигаться вперед по этому пути.

Еще одна проблема заключается в том, что некоторые люди, начитавшись подсунутой им кем-то антицерковной литературы, начинают поливать грязью священноначалие, Церковь, выступать против церковной Традиции. А во время беседы с ними выясняется, что выступают они против Традиции, которой совсем не знают.

И тут многое зависит от того, как ты обратишься к такому человеку. Ведь не секрет, что некоторые уходят из храма озлобленными — приняли не так, как подобает, накричали и т. п. Как бы мы ни были усталы, замучены, мы должны относиться к людям по-человечески. И тогда тот, кто готов понять, поймет…

Беседовал Михаил Мазурин

Фото Александра Запорощенко