Одно сияние и одна светлость. Иконография Троицы
Догмат о Троице является основой христианской веры. По образному высказыванию блаженного Августина, постичь тайну Святой Троицы труднее, чем вычерпать море ложкой. Византийскими теологами и святыми отцами Василием Великим, Исааком Сирином, Дионисием Ареопагитом образ Троицы толковался не только как изображение Триединого Божества и прообраз Евхаристии, но и как символ веры, надежды и любви. Прп. Иоанн Лествичник прямо говорит: “Ныне же... пребывают эти трое, все объединяя и вмещая: вера, надежда и любовь, больше же всех любовь, ибо ею именуется Бог”. И дальше: “По моему пониманию, вера подобна лучу, надежда — свету, а любовь — солнечному кругу. Вместе же они составляют одно сияние и одну светлость”.
История Церкви свидетельствует, как порой сложно входило это Откровение в сознание христиан. Предусматривая эти трудности, святые отцы стремились разъяснить тайну “неслиянности и нераздельности” Божественного Триединства посредством образов и символов. Так, одни говорили о воле, разуме и действии, другие проводили аналогии с солнечным сиянием, где одновременно едины и видимы солнце, свет и тепло. Третьи размышляли о тайне и гармонии любви, где Лица-Ипостаси раскрываются как Тот, Кто Любит, Тот, Кого Любят, и сама Любовь.
Тайна, переданная на языке иконописи
Христианское искусство, пытаясь выразить Откровение о Троице, также столкнулось с трудностями, хотя уже первые христиане пытались выразить эту неизреченную тайну языком иконописи.
Достаточно рано в иконографии появляется сюжет “Явление трех Ангелов Аврааму” (“Гостеприимство Авраама”). Мы находим его в живописи катакомб, в ранних мозаиках. Уже тогда иконографическая схема имела вполне догматически осмысленный характер. Не все богословы ранней Церкви видели в этом сюжете явление Бога в Трех Лицах, но со временем именно такой сюжет станет основой для выражения образа Троицы в иконописи.
Во времена иконоборчества, изображая Святую Троицу, стремились избегать сюжетности, заменяя ее символикой. Наиболее известна из таких композиций — “Престол уготованный” из церкви в честь Успения Пресвятой Богородицы в Никее (VII в.). Престол символизирует Царствие Бога Отца. На нем была изображена книга — символ Слова Божия, второго Лица Святой Троицы, Бога Сына. На книгу опускается голубь — символ Святого Духа, Третьей Ипостаси.
Гостеприимство Авраама
После победы иконопочитания в византийском искусстве опять становится распространенным сюжет “Гостеприимство Авраама”. Кроме фигур Ангелов в иконографическую схему включали изображения Авраама и Сарры, а также слуги, который закалывает агнца и готовит трапезу. Существовало несколько вариантов иконографических схем: праотцы (Авраам и Сарра) изображены на переднем плане, в стороне, между Ангелами или выглядывают из окон палат на заднем плане. Фон, как правило, был заполнен символическими изображениями палат Авраама, Дуба Мамврийского и гор.
На Руси иконография “Гостеприимство Авраама” известна уже с XI в. Фреска с таким сюжетом есть в Софии Киевской, на южных вратах собора в честь Рождества Богородицы в Суздале (XIII в.) и др. Но наиболее известна фреска Феофана Грека в церкви в честь Преображения Господня в Новгороде (XIV в.): трем Ангелам, которые сидят за трапезой, прислуживают Авраам (его фигура не сохранилась) и Сарра, подносящая угощение. На столе-трапезе, в центре, стоит большая чаша с головой жертвенного тельца, лежат хлеб, рыба, нож и другие предметы.
Самый примечательный средний Ангел, он притягивает к себе взгляд каждого, кто смотрит на фреску, уже одним этим становясь главным лицом всей сцены. Значительность его роли была выражена и в монументальной позе, и в размахе всеобъемлющих огромных крыльев, сливающихся с крыльями боковых Ангелов, и в выражении лика. Строгость, сосредоточенность, внутренняя собранность и сила придают ему вид мужественного защитника, вдохновенного проповедника. Крещатый нимб, остатки греческих букв на кресте, свиток в левой руке свидетельствуют о том, что этот образ символизирует Христа.
Следовательно, боковые Ангелы должны символизировать другие Ипостаси Триединого Божества? Но стоит лишь взглянуть на их лики — нежные лица юношей с еще детскими чертами, — и их менее всего можно соединить с Богом Отцом и Святым Духом. На фреске Феофана Грека они лишь спутники центрального Ангела. Их доброжелательность, непосредственность жестов, даже мечтательность подчеркивают Его мужественную строгость. Второстепенность их роли в изображенной сцене выражена также в жестах. Если левый Ангел как будто оперся на стол и чуть наклонился вперед, благословляя Сарру, подающую ему хлеб, то аналогичный жест правого Ангела обращен к Аврааму, расположенному слева. Средний же Ангел возвышается над этими жестами-благословениями, такими естественными и благодарственно-земными, он поднял свою десницу над всем происходящим и над сакральной чашей с головой жертвенного тельца. Именно этот жест центрального Ангела снимает все “земные элементы” сцены, придавая ей глубокое содержание и смысл.
Икона — это не просто картина с изображением тех, кому поклоняются верующие, но и своеобразный психологический показатель духовной жизни и переживаний народа того времени, когда она была написана. Иконопись — это сложное искусство, в котором все имеет свое особое значение: цвета, архитектура храмов, жесты и расположение святых относительно друг друга.
Для памятников V–VII вв. характерна композиция с равновеликим изображением Ангелов во фронтальном развороте, которая в XII–XVI вв. вытесняется треугольной схемой. Возможно, на раннем этапе важным было утверждение единства Лиц в Святой Троице, а позже подчеркивалась иерархическая идея.
Икона как богословие
Поворотным пунктом осмысления иконографии Святой Троицы становится икона Андрея Рублева с иконостаса Троицкого собора Сергиева монастыря, которая ныне хранится в Государственной Третьяковской галерее. Собственно, только этот вариант и может называться “Святая Троица”, в отличие от “Гостеприимства Авраама”. Рублев, исключая из изображения фигуры Авраама и Сарры, концентрирует наше внимание на явлении Ангелов, в котором прозревается образ Троицы.
Андрей Рублев написал свою икону “Троица” по велению игумена Троицкого монастыря прп. Никона Радонежского, под руководством которого он начал свой монашеский путь, и “в похвалу Сергию Радонежскому”.
Образ Божества в Трех Лицах художник изобразил в виде трех стройных, утонченных Ангелов; а о том, что изображена сцена из библейского сюжета, говорят лишь чаша с головой тельца на столе и фон — дерево и палаты Авраама. Здесь Всесильное Божество не противопоставляется слабому человеку. По замыслу Рублева, три Ипостаси Божества явились на землю не для того, чтобы возвестить Аврааму о рождении сына, а чтобы дать людям пример согласия и самопожертвования.
В иконе Рублева, созданной для длительного созерцания, нет ни движения, ни действия. В полном молчании сидят три Ангела. Их головы чуть наклонены, взгляды устремлены в бесконечность. Их лики похожи, что подчеркивает единство. Каждый углублен в свои думы, но они являются носителями одного переживания — смирения. Средний Ангел выше других, за его спиной — дерево, за правым Ангелом — гора, за левым — палаты.
Композиционный центр иконы — чаша, а в ней — голова тельца, знак жертвы. Перед нами не просто трапеза, а Евхаристическая трапеза, в которой совершается Искупительная Жертва. Основное значение образа прозрачно — в недрах Святой Троицы происходит совет об искуплении человечества. Абсолютно естественно спросить: кто есть кто на этой иконе. Самое распространенное толкование подсказывает одеяние среднего Ангела — одежда Христа — вишневый хитон и голубой гиматий. Итак, в центре — Христос, слева от зрителя — Отец и напротив Отца — Дух Святой. Так иногда толковали и иконописцы, изображая у среднего Ангела крещатый нимб и даже надписывая инициалы Христа. Однако Стоглавый собор запретил изображать в Троице крещатые нимбы и надписи IС ХС, объясняя это тем, что образ Троицы является не ипостасным образом Отца, Сына и Святого Духа, а образом троичного Божества и троичного бытия. Каждый из Ангелов нам может казаться той или иной Ипостасью, ибо, по словам святителя Василия Великого, “Сын есть образ Отца, а Дух — образ Сына”.
Известно, что иконографический вариант Троицы без праотцов существовал и до Рублева в византийском искусстве. На Руси такое изображение мы встречаем на западных вратах Суздальского собора в честь Рождества Богородицы (XIII в.). Но все эти композиции не имеют самостоятельного характера. Андрей Рублев не только придает изображению целостный и самостоятельный характер, но и делает его законченным богословским текстом.
После Рублева этой схемы начали придерживаться многие иконописцы. Иконы такого типа писали в мастерской Троице-Сергиевой Лавры, начиная с непосредственных учеников Рублева и до XVII в. Но, к сожалению, каждое следующее поколение иконописцев теряло что-то из кристально чистого образа письма Рублева, хотя почти все использовали его как образец. Об упадке свидетельствует возрастающее количество второстепенных деталей, уплотнение колорита, помутнение первичной рублевской чистоты, смешение понятий, выразившееся в смещении акцентов.
Троица новозаветная
Иконографический тип “Троица Ветхозаветная”, как он стал называться позже по аналогии с “Новозаветной”, является наиболее целомудренным образом Святой Троицы, поскольку в нем не были акцентированы Ипостаси, и главная его цель — свидетельствовать об Откровении. Стремление же заглянуть за завесу тайны Божественного бытия привело к появлению другого типа изображений, которые можно объединить под общим названием “Троица Новозаветная”. Обычно в таких композициях представлены две фигуры — Старца и Мужа, над которыми витает голубь. Это изображение символизирует три Ипостаси Святой Троицы: седовласый старец (“Ветхий деньми”) — Бога Отца, муж — Бога Сына, Христа, и голубь — Святого Духа. Вариантов “Новозаветной Троицы” в русской иконографии несколько, в зависимости от расположения фигур Старца и Мужа, эти иконографические варианты имеют соответствующие толкования и наименования. Например, композиция “Сопрестолие” содержит фронтальное изображение двух фигур: у старца в руке сфера, у мужа — книга или крест. Иконографический вариант с изображением склоненных друг ко другу фигур получил название “Предвечный совет”. В композиции “Отослание Христа на землю” Старец благословляет Мужа и т. п.
Самым древним, но не ранее начала XV в., считается вариант “Новозаветной Троицы”, который получил название “Отечество”, где изображены Старец на престоле, а у него на коленях (или в лоне) — Отрок, держащий сферу, из которой вылетает голубь. В этом образе раскрыты другие соотношения возрастных характеристик и иерархическая композиция.
* * *
Так, “сквозь тусклое стекло” (1 Кор. 13, 12) пробивается к нам свет Троицы “Единосущной и Нераздельной”. Но только молитвенное предстояние может приблизить нас к бесконечной и непроницаемой в своей глубине тайне — Откровению о Божественной Троице.
Подготовила Леся Лысенко
← Куда ведет “путь воина” | Восстановлено каноническое общение между РПЦ и РПЦЗ → |
---|