Прохладным апрельским вечером я возвращалась домой после исповеди. На душе было легко и радостно. Осознание Божией милости и благодати делало меня открытой ближним. Однако мысль о неизбежности искушений не давала покоя.

Я вышла из автобуса, спустилась в подземку и вдруг… вижу старого знакомого с бутылкой дешевого вина. Я окликнула его, он обернулся.

— Привет, — обрадовался мой знакомый, — давно не виделись. Как жизнь?

— Вот, — говорю, — возвращаюсь с исповеди. Завтра причащаться буду.

Юноша даже вздрогнул. Разговоры на церковную тему его раздражали.

— А я на Зеленку иду, людей там собрал.

— Ну, так идем вместе, — неожиданно для себя предложила я. Дело в том, что пепелище бывшего Зеленого театра, куда собирался идти мой знакомый, известно как одно из мест, где тусуются киевские сатанисты. Обмениваясь последними событиями из жизни — своей и общих знакомых, мы стали спускаться к Зеленому театру.

Слева возвышался забор — символ тусовки Зеленого театра.

У ограды сбилась в кучу подростки, одетые в стиле black metal, “приправленном” потусторонней символикой: черные кожаные куртки-косухи, балахоны с изображениями демонов, мертвецов, перстни с черепами, медальоны в виде перевернутых пятиконечных звезд и рогатых голов... Я представилась. Одна из девочек сказала, что ее зовут Ассоль. Я огляделась в поисках прекрасного принца. Принц, не под парусами, зато с бутылкой водки, декламировал свои стихотворения, объясняя, что он исповедует язычество и принимает сатанистскую идеологию. Его заявление спровоцировало дискуссию.

Я: Но сатанизм — разрушительная идеология. Тебе нравится разрушать себя?

Он: Я только против христианства, а сатанизм мне нравится как философия.

Я: Это ты о воззрениях Шандора Лавея, который списал свою “Библию от сатаны” из трудов немецких нигилистов? И что именно из этой философии ты принимаешь?

Он: Право сильного. Власть сильного. Преимущество сильного.

Я: А ты глубоко знаешь основы своей веры?

Он: Нет…

Я: Тогда не берись утверждать, что ты язычник. Не будь поверхностен. Ищи глубину.

Под конец разговора я пригласила этого “язычника” к нам, в Могилянку, на общий проект издательства “Дух і Літера” и “Радио Воскресения”.

…Они сидели в темноте на голом бетоне верхней стены. Вокруг было грязно, холодно, неуютно. Они пили дешевое вино, курили дешевые сигареты. Они держались группой, но каждый чувствовал себя одиноким и смотрел на других с презрением. Каждому из них хоть раз пришлось ощутить, как это — когда тебя бьют бритоголовые, а все твои “друзья” разбежались. У них проблемы с родителями. У них проблемы с милицией. Им сложно найти работу и удержаться на ней. Они не выносят повиновения, не терпят правил. Они всегда против большинства, считая себя сверхлюдьми, чуть ли не мессиями.

Они разочаровались в реальности. Они ищут истины, но не могут найти. Им хочется всего и сразу, а если не выходит — да ну его... Они еще не наркоманы, но имеют все шансы стать ими, поддавшись искушению обрести идеальную среду. Они замкнуты на демонстративности своего поведения, с ними сложно общаться, их очень трудно любить... Они сами никого не любят. И прежде всего — самих себя.

…Пришло время расходиться по домам. Я помогла нетрезвым девушкам подняться. Кто-то попросил меня оставить номер телефона, кто-то выразил желание встретиться и пообщаться.

В метро компания села в поезд, шедший на левый берег; на платформе осталась шестнадцатилетняя девчушка, выпившая слишком много.

— А кто меня проводит? — испугалась она.

— А ты не доберешься сама?

— Нет, — ответила она. И я ей поверила.

Провожая домой ребенка, брошенного единомышленниками, я думала: а может, действительно написать правду о сатанизме Зеленого театра? О сатанизме без кровавых жертвоприношений и черных месс, но от этого не менее опасном. О жертвоприношении раненых детских душ, заблудившихся во мраке. О детях, отпугивающих эпатажным поведением всех, кто мог бы их полюбить. О недорослях, готовых разрушать себя ради сомнительной романтики князей тьмы, которые делают бизнес на сотнях искалеченных судеб. О сердцах, которые, отчаянно стремясь к запредельной полноте ощущений, лишают себя простой и искренней любви не “от мира сего”...

Кто же поможет этим заблудшим душам?

Дарья Дубницкая