Наша цивилизация  очень изнежена. Мы привыкли жить в тепле и уюте, комфорте и безопасности. Мы привыкли к бытовой технике, телефону, телевизору, отоплению, канализации, компьютеру, а теперь уже и к мировой сети интернет и к сверхбыстрой электронной почте. О всех этих благах предыдущие поколения даже и мечтать не могли.

Привыкшие к тому, что все наши необходимые и выдуманные потребности легко удовлетворяются, мы в штыки воспринимаем любое неудобство. А если доходит до боли и страданий — спешим избавиться любой ценой и как можно скорее. Даже реклама лекарств играет на этом нетерпении, обещая скорейшее выздоровление, даже изучение языков и всяческие “ускоренные курсы” имеют успех только благодаря этой нашей изнеженности.

Нам, усвоившим такое  комфортное существование, трудно поверить, что еще два-три поколения назад большинство людей находили счастье и радость в жизни без телефона и телевизора, а только одно столетие назад спокойно жили без отопления, водоснабжения и электричества в домах. (Это не призыв вернуться обратно в леса, автор этих строк говорит только о разнице восприятия.)

Тем более нам трудно поверить, что люди легко уживались с тем, что сейчас покажется не просто неудобством, а прямо-таки невыносимой мукой — необходимостью передвигаться пешком или на лошадях на большие расстояния, готовить в печи, а не на газовой плите, читать при свечах (при отсутствии электричества) и множеством других бытовых мелочей, которые наполняли и наполняют каждый день жизни обычных людей.

Такое же значительное различие наблюдается и в восприятии страданий и боли. Солдаты царской России выживали после “прохода через строй”, каторжники возвращались живыми и работоспособными из Сибири. Уже в ХХ веке люди выживали даже в сталинских лагерях, на Отечественной войне. Если вы знаете о таких или подобных муках из рассказов самих переживших, если вы читали “Архипелаг ГУЛАГ” А. Солже-ницына или “Сад Гефсиманский” И. Багряного, вы понимаете, о какой разнице восприятия идет речь.

Именно этим и объясняется скептическое отношение современной “постхристианской” цивилизации к описанию бесчисленных нечеловеческих страданий святых мучеников, изложенных в “Житиях святых” святителя  Димитрия Ростовского. К сожалению, такое недоверие наблюдается иногда и среди христиан — зараза изнеженности комфортом и цивилизацией проникла и сюда.

Украинскому и русскому крепостному гораздо легче было поверить страданиям, которые перенесла св. Екатерина, потому что он сам переживал что-то сравнимое с такими мучениями: его до полусмерти избивали плетьми слуги его хозяина — и он выживал. Узнику сталинских лагерей (вообще человеку, пережившему экстремальные ситуации) не нужно объяснять, как мог выжить св. Севастиан после того, как был изрешечен стрелами, или какой-нибудь мученик, вынутый из печи и оставшийся в живых, — потому что такой узник сам умирал ежедневно и собственное выживание удивляло его гораздо больше. (Просьба не путать “возможности собственного организма” с благодатной помощью Святого Духа.)

Мы не только умудряемся не замечать помощь Божью, мы еще и возможности человеческого организма часто ставим в рамки собственного сте-реотипа. Почитать хотя бы Книгу рекордов Гиннесса — на что способен человек. Люди совершают фантастические глупости ради кратковременной славы или денежных знаков. Если тщеславие может выжать из человека максимум способностей, то уж тем более с Божьей помощью человек способен на большее.

Всяческие факиры ходят по углям, йоги спят на гвоздях, какие-то маги жгут себя огнем  или глотают сабли — и мир восхищенно аплодирует, принимает все на веру, но когда речь заходит о страданиях святых мучеников или подвигах преподобных пустынников и затворников — скептики опять ухмыляются: это ваши попы понавыдумывали. Очевидна выборочная доверчивость — человек боится соединить чудо и Церковь, ведь такое признание требует определения своего отношения к Церкви и признания своего несоответствия нравственной норме, перед которой ставит Церковь своих верных. Гораздо легче жить с Церковью, в которой нет чудес, — она становится красивым памятником “нашего славного прошлого”, а не живым организмом. Именно поэтому все современные случаи исцеления от икон или мощей, или просто в храме подвергаются резкой критике и недоверию, а в лучшем случае — проверке каких-то специальных комиссий.

Даже советские ученые, видевшие чудеса факиров и йогов (протыкавших кожу толстыми иглами или ходивших по острым саблям) и не отрицавшие их очевидность, строили теории о “реализации резервных возможностей человеческого организма”.

Вот только один пример из издания советских времен (Дмитрук М.А. Вдохновение по заказу?  Издательство “Знание”. Москва, 1989. С. 23 ): “Один йог умудрился полдня пролежать под водой, налитой в большую стеклянную капсулу, — этот эксперимент наблюдали многие ученые. Как тут не поверить в легенду о святом, которого палачи живым зарыли в землю, а через месяц крестьяне откопали во время полевых работ. И святой... ожил”.  Если этому готов поверить человек, пропитанный  советским “научным” атеизмом, то нам уж точно ничего не мешает доверять свт. Димитрию и его житиям. Кроме, наверное, собственной изнеженности и скептичности.

Те же, у кого хватит смелости не побояться быть осмеянными “образованными” скептиками и воспринимать жития мучеников не как красивые сказки, а как исторические повествования, имеют великое дерзновение  искренне воззвать:

Святые мученики, молите Бога о нас!

Влад ГОЛОВИН

← Богоматір		Православная психотерапия →