Публичная исповедь назначалась членам христианской общины, которые совершали тяжкие грехи, унижающие достоинство Церкви и вносившие соблазны в среду верующих. В апостольский век известен пример покаяния коринфского грешника, которого апостол Павел повелел вначале извергнуть из общения с Церковью, потому что «малая закваска квасит все тесто» (Кор. 5, 6).

После полного раскаяния грешника тот же апостол просил снова принять его в церковное собрание: «Для такого довольно сего наказания от многих. Так что вам лучше уже простить его и утешить, дабы не был поглощен чрезмерной печалью, и потому прошу вас оказать ему любовь» (2 Кор. 2, 6—8). Публичное покаяние служило врачевством для самих кающихся и назиданием для других.

Вместе с публичным покаянием кающимся грешникам назначались и соответствующие епитимии: лишение права делать приношение в Церковь и участвовать в причащении; запрещение присутствовать на собрании верующих, особенно на Литургии (за более серьезные греховные поступки).

Исповедание тяжких плотских грехов совершалось публично лишь в случаях, когда было известно, что данный человек совершал их. Святой Василий Великий говорит, что такие грехи «отцы наши запретили явными творить (предавать оглашению), да не подадим причины к смерти обличенных». Совершившие их должны стоять с верными без Причащения до истечения времени покаяния. В случае же, если тайная исповедь не приводила к исправлению кающегося, назначалось публичное покаяние.

В Древней Церкви виновные в одном из трех смертных грехов: идолопоклонстве, убийстве и прелюбодеянии — отлучались от церковного общения; им полагалось длительное покаяние, инбгда в течение всей последующей жизни, и только ввиду близкой кончины могло состояться принятие их в лоно Церкви и приобщение Тела и Крови Христовых в Таинстве Евхаристии.

Отлучение от Церкви совершалось за грехи, содеянные сознательно, свободным волеизъявлением, а не по немощи, необдуманности или принуждению. Отлучение состояло в совершаемом всенародно исключении из Церкви, точнее, свидетельстве Церкви о том, что данный человек, прежде чадо церковное, своим образом мыслей и жизнью сделал невозможным свое пребывание в Церкви. Имя отлученного удалялось из диптихов — списков членов христианской общины. Верующие прерывали с ним не только церковное, но и всякое другое общение. Прощение отлученным могло быть даровано через многолетнее покаяние. «Ты, грешник, — увещает Тертуллиан такого человека, — предайся покаянию, ухватись за него, как потерпевший кораблекрушение хватается за спасительную доску. Оно вынесет тебя из бездны греха и препроводит в гавань Божественного милосердия».

Назначение епитимий и публичного покаяния могло совершаться только епископами по причине важности этих актов как для кающихся, так и для всей общины. Пресвитерам разрешалось примирять кающихся с Церковью в отсутствии епископа только когда имелась смертельная опасность для лица, проходящего публичное покаяние.

Публичное покаяние оформилось в особый чин к концу первой половины III века. Исторической основой для этого послужило гонение на христиан императора Декия (249—251). Гонение это началось неожиданно после двадцати лет покоя и отличалось особой жестокостью. Многие поколебались в исповедании имени Иисуса Христа, приносили жертвы идолам, воскуряли им фимиам или же так или иначе доставали свидетельства об этом. Когда гонение прекратилось, падшие возжелали восстановить общение с Церковью. Расценивая свое падение как вынужденное обстоятельствами, они не считали необходимым подвергать себя строгости покаяния и старались получить себе свидетельства исповедников веры. Исповедники, открыто исповедавшие веру и перенесшие мучения, давали им такие свидетельства, а пресвитеры, ревнуя без благоразумия о спасении, спешили допустить падших к общению с верными. Ненаказуемость преступления против веры приводила к ослаблению христианских нравов.

В Карфагенской Церкви явился исповедник Лукиан, который высказал мнение о возможности разрешения грехов всех падших. Это мнение Лукиана начал применять на практике один из непримиримых противников святителя Киприана Карфагенского — Филикиссим. Святитель Киприан высказался против такого исключительного права исповедников судить отступивших и принимать их в общение с Церковью. Он считал, что лишь епископ, как руководитель местной Церкви, может нести ответственность за возвращение отступивших. По его словам, примирение падших с Церковью должно совершаться через покаяние перед служителем Таинства. В своем письме «К клиру» святитель Киприан упрекает предстоятелей общины в том, что они, отвергая покаяние падших, оскорбляют тем Господа и Церковь. «Грешники, — говорит он, — ив меньших грехах... должны по Уставу благочиния совершать исповедь и потом уже через возложение руки епископа и клира получать право общения. А теперь, в такое тяжкое время,... когда не восстановлен еще мир самой Церкви, их допускают к общению, возглашают в молитвах их имя, и без принесения ими покаяния, без совершения исповеди, без возложения руки епископа и клира преподается им Евхаристия... Но тут повинны не те, которые не соблюдают заповеди Писания (см. 1 Кор. 11, 27): вина падает на предстоятелей, не внушающих братьям делать все по их наставлению, со страхом Божиим».

В Римской Церкви, наоборот, пресвитер Новациан отнимал у падших всякую надежду на примирение с Богом и Церковью. Он протестовал против того, чтобы воссоединять с Церковью не только падших, но и вообще всех тех, кто вновь согрешил после первого покаяния, ибо через общение с грешниками Церковь, полагал он, оскверняется и перестает быть святой. К этому присоединился спор монтанистов и мелетиан: первые требовали строгого отношения к падшим, вторые — снисходительного.

Для водворения мира церковного в Карфагене состоялся Собор (251 г.), который, отвергнув крайности Филикиссима и Новациана, постановил «падших исцелять и врачевать средствами покаяния». Определение Карфагенского Собора было единодушно принято Римским Собором (251 г.). Так был восстановлен мир в Церкви и особо регламентировано публичное покаяние, «посредством которого отселе должны быть возвращены в ее недра те из христиан, которые явными пороками своими расторгали взаимный союз с ней». Это установление предусматривало принятие в разряд публично кающихся, прохождение публичного покаяния — несение епитимии и возвращение в лоно Церкви — сакраментальный акт публичного покаяния и разрешения грехов.

К публичному покаянию допускались все падшие без различия пола и возраста, звания и состояния. Желающий возвратиться в лоно Церкви приходил к пресвитеру, который подвергал испытанию искренность обращения, вносил имя его в список церковный и, возложив руки на пришедшего в знак разрешения отлучения, отпускал его. В первый день Великого поста осужденный на публичное покаяние приходил к церкви. У дверей его встречал епископ и вводил в храм. Здесь кающийся посыпал голову пеплом, надевал вретище и повергался на землю ниц. В это время епископ, клир и народ возносили за него молитву, после чего святитель возлагал на согрешившего руки, окроплял его водой и произносил краткое слово. Принятие в число публично кающихся этим оканчивалось. Теперь нужно было проходить подвиги покаяния с плачущими, слушающими, припадающими и купностоящими (разряды кающихся в Древней Церкви). Некоторым кающимся назначалось место на паперти храма, где они, во вретище, с посыпанной пеплом головой, повергались на землю пред входящими в храм, прося о себе молитв (плачущие); другим разрешалось стоять в притворе церкви (слушающие) или же в самом храме (припадающие) до Литургии верных; третьим дозволялось участвовать во всех молитвословиях вместе с верными (купностоящие).

Кающихся обычно отделяли от верных (согласно словам апостола Павла — 1 Кор. 5, 9—18), лишали права участвовать в агапах (вечерях любви), они должны были строго поститься для ослабления греховных порывов. Им надлежало бодрствовать, воздерживаться от удовольствий, молиться в течение долгого времени коленопреклоненно или падши ниц. Подвиги определялись в зависимости от вины согрешившего. Святитель Киприан говорит: «Сколь много мы согрешаем, столь тяжко должны и плакать. Глубокую рану надобно врачевать прилежно и долго. Покаяние не должно быть менее преступления». Отсюда в Церкви и установлены были сроки покаяния.

Срок публичного покаяния был различен. По отношению к некоторым грешникам он ограничивался годами, для других продлевался на десятки лет, а иным определялся на всю жизнь. Впрочем, степень покаяния и срок его зависели не от тяжести грехов, но от обстоятельств падения. Отсюда к падшим во времена преследований со стороны имперских властей допускалось снисхождение, к согрешившим смертно при менее тяжких обстоятельствах относились строже. Были и другие поводы для сокращения сроков, например, приближение смертного часа кающегося, усердие несших покаяние, ходатайство мучеников и исповедников. Однако и в этих случаях Церковь действовала в духе правосудия Божия: равнодушных и беспечных не принимала в свою ограду.

Когда завершались дни публичного покаяния, кающиеся становились полноправными членами Церкви. Это происходило обыкновенно в Четверг или Пятницу Страстной седмицы и совершалось торжественно. Кающиеся являлись к дверям храма. Настоятель, прочитав над ними молитвы, вводил их в храм, где они со слезами просили прощения у верных и давали обет не возвращаться к прежним порокам. Епископ возлагал на них «руки и дозволял, наконец, быть в стаде». Молитва о них и возложение рук епископа составляли сущность разрешения грехов и возвращения в Церковь. О какой-нибудь определенной формуле, произносившейся епископом при разрешении, ясного свидетельства у писателей Древней Церкви не встречаем.

По совершении руковозложения кающийся приступал к Причащению Тела и Крови Христовых на Литургии, и с этого момента снова вступал во все права верных. Только клирики лишались прежних степеней безвозвратно.

Начиная с IV века, когда гонения римских императоров на христиан прекратились и число верных стало возрастать, все реже применялось публичное покаяние. Постепенно упразднились степени покаяния и священнодействия, которыми сопровождалось принятие в разряд публично кающихся, хотя в некоторых общинах практика публичного покаяния сохранялась до VII—IX веков.

Тайная и публичная исповеди восполняли одна другую. Одна подготавливала к другой. На исповеди тайной открывалось внутреннее состояние грешника, исследовался его грех, определялись побуждения и обстоятельства, вызвавшие греховный поступок, узнавалась степень искренности кающегося и давались ему, если было нужно, наставления к прохождению публичной исповеди, определялась дисциплинарная мера церковного исправления согрешившего.

Практика публичной исповеди, наряду с положительным влиянием, таила в себе и некоторые опасности. Открытая исповедь перед всей церковной общиной могла заронить семя греха в душу немощного человека. Слыша о грехах ближних, такой человек, естественно, мог считать себя совершеннее кающегося грешника, и таким образом в его душе зарождался грех самомнения, самодовольства, превозношения. Кроме этого, некоторые христиане, боясь осуждения и презрения со стороны окружающих, иногда скрывали свои тяжкие грехи. Учитывая эти причины, предстоятели Церквей признали достаточной исповедь совершенную сначала пред Богом, потом пред священником, ходатайствующим о грехе кающегося

Патриарх Константинопольский Нектарий (+398) отменил должность пресвитера-духовника, который вел дела публичного покаяния. Каждому христианину было предоставлено право приступать к Таинству Покаяния только по велению своей совести. С того времени пресвитеры получали право свободно принимать на исповедь кающихся христиан и, независимо от тяжести грехов, разрешать их по своему усмотрению, сообразуясь с канонической практикой Церкви.

Лишь в исключительных случаях пресвитер должен был обращаться за советом к епископу, когда тяжесть греха и нераскаянность согрешившего требовали мер для предохранения Церкви от соблазна или явного вреда, а также когда личный грех являлся препятствием для вступления в клир.

К концу IX века публичное покаяние практически всюду в Церкви было вытеснено тайной исповедью.