Православные храмы

Храм Владимирской иконы Божией Матери (на Виноградаре)

В 2008 г. началось строительство деревянного храма. Первую Литургию в…

Храм иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радосте» (на кладбище Берковцы)

В бывшем ритуальном зале на Берковцах (81‑й участок, на центральной…

Храм апостолов Петра и Павла (в Академии управления МВД)

Строительство храма началось в апреле 2008 г. Первая Литургия была…
Публикации

Рождество по-западноевропейски

Рекламные огни, конкурсы, рождественские скидки, елки, Деды Морозы… Мир вовсю…

Конференция в Брюсселе

20–22 сентября 2006 г. в Брюсселе проходила третья встреча представителей…

Чим догодити хрещеникові?

«Нещодавно розговорилася в електричці з жінкою, вірніше, навіть засперечалися…

“Как золото огнем искушается...”

m_Sofiya_CherkashinaМатушка София (Черкашина) прожила долгую жизнь. Пережила Великую Отечественную войну. Была женой православного священника, отца Василия Черкашина (†1993). Вырастила четверых детей, успев при этом заработать необходимый для получения пенсии стаж. Ее старшая дочь, Ирина, — мама известного в Киеве священнослужителя — протодиакона Иоанна Диденко (в связи с тем, что в скором времени после рождения сына Ирина вынуждена была выйти на работу, несколько лет его воспитанием занималась, в основном, бабушка). Другая дочь, Александра, — жена протоиерея Павла Латушко, настоятеля Минского храма в честь иконы Божией Матери “Взыскание погибших”, возведенного в память о ликвидаторах последствий аварии на Чернобыльской АЭС. Младший сын, отец Димитрий Черкашин, служит в Киевской епархии, в храме Покрова Божией Матери села Обуховичи Иванковского района.

Уже в преклонных летах, после смерти супруга, матушка приняла монашество. Из-за перенесенного полтора десятка лет назад инсульта сегодня она почти обездвижена. Живет в Киеве, в частном доме, вместе с многодетной семьей отца Димитрия, по словам которого матушка София “постоянно молится” и благодаря этому его семья — “как в крепости”…

Родилась матушка София (в миру, до замужества — Елена Бердникова) в России, в городе Абдулино Оренбургской области, в 1925 году. Родители ее были простыми людьми. Отец, Федор Бердников, занимался извозом, мать, Клавдия, — домашним хозяйством. В свое время мама Елены хотела уйти в монастырь, но не получилось… Родила девятерых детей, из которых четверо умерли в младенчестве.

“Мама была очень большая молитвенница”, — говорит матушка София. И в подтверждение силы ее молитвы вспоминает следующий случай. В Первую мировую войну Федор Бердников воевал на фронте, был пулеметчиком. Во время одного из боев четверых солдат, находившихся у пулемета, убило, а он остался в живых, хотя шинель была изрешечена пулями. Пришлось тащить пулемет самому. Попал в австрийский плен. Извещение о том, что супруг в плену, Клавдия получила как раз в тот день, когда свергли царя. Многие в связи с этим ликовали, а она шла по улице и плакала о муже… Но он вернулся из плена домой. И уже в 1919 году в семье Бердниковых родилась дочь Александра.

Жила семья в небольшом доме, вместе с квартирантами. Держали двух коров и лошадь. А во дворе стоял еще один небольшой домик, в котором жил папин отец, дедушка Семен, после смерти жены принявший монашество и даже ходивший паломником в Иерусалим. Именно он еще в 1911 году женил сына, “чтобы хозяйка была”.

В 1929 году родителей матушки Софии “раскулачили”. Причем люди говорили, что случилось это только потому, что дед был монахом. Оправдаться не получилось: повестку в суд принесли только часа за два до судебного заседания, а в суд нужно было ехать, поезда же тогда ходили редко… И семью с шестью детьми в возрасте от четырех месяцев до 14 лет (тогда еще с шестью — младший брат умер шести лет) выгнали на улицу. Зимой. “Мама еще успела бросить квартирантке несколько узелков с какими-то вещами, и та потом вернула”. “Раскулаченных” людям принимать не разрешали… Как семья перебивалась первое время после “раскулачивания”, матушка София не припоминает — ей ведь тогда было всего четыре года. Помнит только домик, в котором они жили, потому что во дворе этого домика ее “коза забодала” (на память о чем остался небольшой шрам).

 ***

Довольно скоро, по милости Божией, Федор Бердников нашел себе новое место: его взяли бригадиром в овощеводческий совхоз “Красное озеро” неподалеку от Самары. В этом совхозе семья пережила и голод 1933-го. До железнодорожной станции было четыре–пять километров ходу, от станции — двенадцать километров езды до Самары, и мама преодолевала это расстояние, чтобы отвезти на городской рынок соленья и, продав их, привезти домой лишний кусочек хлеба.

До школы, где учились старшие сестры, добираться было далеко, километров пять. К тому же — сказывалась близость озера — дети болели малярией. И родители приняли решение переехать поближе к Самаре, на станцию Безымянка (тогда она была городской окраиной). Отец устроился продавцом в хлебный магазин, мать занималась шитьем на дому.

Им дали квартиру на первом этаже двухэтажного дома. Через время родители, одолжив денег, купили односкатный домик, похожий на сарайчик. Зато при доме был огромный, по тем временам, огород — 20 соток, а рядом с ним еще и пустой участок — 10 соток. В 1940-м семья Бердниковых собрала первый урожай, расплатилась с долгами. А в 1941-м началась война…

Старшего брата, Константина, взяли в армию, и уже в июле 1941 года он погиб под Гомелем, о чем семье сообщил его однополчанин. Елена поступила в швейный техникум в Самаре (тогда — Куйбышев), а старшие сестры работали на заводах.

 ***

Именно тогда, во время войны, и началось воцерковление Елены. До войны в церковь ходила только мама. “Время ведь было какое… Мы были пионерами, и она не учила нас молитвам. Но, видно, сильно молилась за нас”, — говорит матушка София.

Дорога к техникуму проходила неподалеку от Покровского храма. И Елена начала заходить в него. “Я только забегу, скажу: “Господи, помоги!” (больше я ничего не знала), приложусь к иконе — и бегу в техникум”, — вспоминает матушка София. В техникуме она училась четыре года и все это время посещала Покровскую церковь.

В 1945 году Елену отправили на преддипломную практику в Москву. И в день, когда окончилась Великая Отечественная война, она была на Красной площади, став свидетелем того, как все радовались Победе, как обнимались друг с другом незнакомые люди.

 ***

При распределении выпускников техникума (который Елена окончила на одни пятерки, получив специальность технолога швейного производства) у нее была возможность отправиться на работу в любой город Советского Союза. “И вдруг мне в голову пришла мысль — в Киев. И чтобы рядом была церковь”, — вспоминает матушка София. Педагоги стали отговаривать ее от этой затеи, ссылаясь на то, что в Киеве царит послевоенная разруха. Но она уже приняла решение…

Добираться в нужное место, да еще и с вещами, сразу по окончании войны было нелегко. А тут как раз одна еврейская семья, Евсей Исаакович и его жена Дора, заказали вагон, чтобы со всеми своими вещами ехать в Киев, где у них были родственники. Отец Елены как-то прослышал об этом, и ее (вместе с еще тремя попутчиками) за небольшую плату взяли в этот вагон. Добирались от Самары до Киева две недели: поезд подолгу простаивал на станциях; например, только в Харькове простояли три дня. Матушка София тепло вспоминает о той семье, с которой приехала в Киев: тогда действовала карточная система, а эти люди взяли ее к своим родственникам, и первое время по приезде она жила у них.

По вопросу трудоустройства Елена Бердникова отправилась в Министерство легкой промышленности. Начальник отдела кадров, Елена Ивановна, сначала привела ее на швейную фабрику на ул. Жилянской: там технолог не понадобился. А затем повела на улицу Флоровскую, в… Свято-Вознесенский Флоровский женский монастырь, на территории которого в то время располагались фабрика детской одежды, а также общежитие, в котором поселили Елену. Один из монастырских храмов — Вознесенский — был действующим. И Елена стала регулярно посещать его. Матушка София вспоминает, что поначалу в Киеве ей было трудно: из-за перемены климата она заболела и около трех месяцев почти не могла говорить. Но в храм ходила. Уже через некоторое время ее, стоявшую возле клироса, приметила игуменья, матушка Флавия, и, проходя мимо говорила: “Деточка, умничка”.

Елена познакомилась и с другими молодыми прихожанами. Среди них были Валя (Валентин) и Люся (будущая схимонахиня Феофания, † 2000), дети священника Евгения Лукьянова, расстрелянного в 1937 году, в гости к которым она начала ходить на Пасху, Рождество и другие праздники.

На работе ей, конечно, доставалось. Секретарь парткома, чтобы “отвлечь” Елену от Церкви, даже приглашала к себе жить, говорила: “Ты же нуждаешься, а у меня только птичьего молока нет”. Но Елена отказалась. “Как мне было хорошо, когда я выходила из храма, — говорит матушка София, — так было хорошо! Иду мимо рынка (рядом с Флоровским монастырем находится Житний рынок. — Ред.), думаю: “Отчего люди так суетятся? В храме — вот где рай”.

Со временем Елену взяла на квартиру (на ул. Воздвиженской) мать одной девочки — Нины, тоже прихожанки Флоровского монастыря.

 ***

Елена всерьез подумывала над тем, чтобы уйти в монастырь. Отработав после техникума пять лет, можно было уволиться с работы. Но матушка игуменья сказала, что если Елена уволится “по собственному желанию”, в монастырь она ее не возьмет, так как иначе у нее будут неприятности. В скором времени на предприятии, где работала Елена Бердникова, было сокращение кадров, и она выразила согласие “попасть под сокращение”. Был подписан соответствующий приказ, оставалось отработать две недели, Елена уже готовилась к жизни в монастыре. Но когда отправилась получать расчет, на контрольно-пропускном пункте ей сообщили о том, что ее разыскивал начальник отдела кадров. “Я туда, — вспоминает матушка София. — Говорит: “Иди работай!” Спрашиваю: “Как же так?” “А тебя Министерство не отпускает”… Поплакала-поплакала и пошла работать”.

***

Вскоре Елену пригласили стать крестной сына киевского регента Петра Акимовича. А крестным отцом ребенка стал юноша, учившийся в духовной семинарии, которую к тому времени уже оканчивал будущий священник Василий Черкашин…

Как-то раз Петр Акимович с супругой пригласили Елену вместе с уже упомянутой Люсей Лукьяновой (она была крестной их старшей девочки, а к тому времени уже стала послушницей Флоровского монастыря) к себе в гости. “И вот подходит время идти, — рассказывает матушка София, — а у меня так сильно сердце заболело, первый раз в жизни. Говорю своей хозяйке, Ефросинье Никитичне: “Я не пойду, со мной сегодня что-то случится”. А она отвечает: “Глупенькая, что с тобой случится? Ты же к своим идешь”. И я пошла, по дороге зайдя в монастырь за Люсей. Пришли мы, сели. Через некоторое время вдруг открывается дверь, и входит он — мой суженый. И я сразу поняла: “Вот для чего меня сюда позвали!”. Посидели мы немного, Люся собрались уходить (ей ведь нужно было в монастырь вернуться пораньше), и я хотела было с ней, да меня не отпустили. И он в тот же вечер сделал мне предложение. Я отказалась, сказав, что хочу в монастырь. “И не приходи”, — говорю. А он (запала, значит, в душу) стал приходить в ту квартиру, где я жила с хозяйкой. Придет из семинарии, не покушав, и я с работы прихожу, не поев. А я с мужчинами никогда рядом за столом не сидела и стеснялась его. Я голодная, и он голодный. Узнав об этом, знакомые матушки из Флоровского сказали, что так не годится, и предложили заходить к ним после работы, чтобы поесть, а потом уже идти домой. Так я и поступала.

И вот уже близился выпуск в семинарии, нужно было давать ответ. А тогда еще во Флоровском монастыре жила блаженная матушка Ольга, юродивая. По дороге на работу я (так же, как и во время учебы) всегда заходила в церковь, прикладывалась к иконам, а потом уже шла трудиться. И как-то раз, откуда ни возьмись, — матушка Ольга. Я — к ней, а она — от меня. Я заплакала: “Недостойная я”. А она возвращается и говорит: “Маня, возьми просфорку в алтаре”. И убежала. “К чему бы это?” — думаю. Имя другое назвала (как бы указание на то, что я монашество приму), а в алтаре же с просфорками — батюшка… А потом я еще и записки для жребия писала. И, помолившись, вытянула “выходить замуж”. И тогда я уже дала Василию слово. Было это в 1951 году”.

 ***

По окончании семинарии Василий Черкашин был рукоположен во диакона и направлен служить в Константиновскую церковь. Поначалу семья Черкашиных жила в подвальном помещении под храмом. В 1952 году родилась первая дочь, Ирина, а в 1955 — вторая дочь Александра. В жилище, где обитала семья, было очень сыро, дети часто болели. Как-то раз к храму, в котором служил отец Василий, подошла уже упомянутая юродивая, матушка Ольга, и он попросил дочь Ирину дать ей немного денег. А та ответила: “Отнеси это папе — на дом”. После этого отцу Василию и матушке Елене пришла в голову мысль о покупке собственного жилья (ожидать квартиры от государства семье священнослужителя не приходилось). Одолжили денег у знакомых, часть прислали родители матушки (они получили компенсацию после того, как снесли их дом в Самаре), и на эти деньги была куплена половина недостроенного дома на улице Рылеева. Приехал папа отца Василия, мастер строительных дел, достроил, и, как только семья переехала, в 1957 году родился третий ребенок, сын Георгий. Младший сын, отец Димитрий, родился, когда матушке был уже 41 год.

Чтобы вернуть долги и прокормить семью, отец Василий “чем только не занимался”: золотил и гравировал переплеты для Евангелий, заказывал у заводских мастеров чаши и дароносицы, которые потом украшал, а позже занялся изготовлением нательных крестиков и производством самодельных свечей.

 ***

В “дела священнические” матушка София, по ее словам, никогда не вмешивалась и “руководить в храме, как некоторые матушки руководят”, себе не позволяла.

Что касается воспитания и воцерковления детей, то в этом вопросе матушка придерживалась и придерживается мнения, что лучшее воспитание — личный пример родителей: “Родители, будьте хорошими, тогда и дети будут хорошими, — говорит матушка София. — И самое главное — причащать нужно часто”.

Своих детей она носила и водила ко Причастию часто. Также регулярно читала им рассказы из дореволюционного журнала “Русский паломник”. А вот в пионеры, когда они подросли, вступать не разрешала, из-за чего отца Василия вызывали в школу…

 ***

Когда закрыли Константиновский храм, отец Василий, по словам матушки, опечалился, и она стала “сильно молиться”. Через некоторое время стало известно, что в Покровском монастыре есть место (потому что диакон, который там служил, неожиданно скончался), и игумения  Манефа, разузнав о том, какие есть “свободные диаконы”, остановила свой выбор на отце Василии. По словам матушки Софии, диаконом он служил 15 лет. И лишь когда отца Василия перевели служить в Вознесенский храм на Демеевке, его рукоположили во священника.

Довелось ему служить и во Владимирском кафедральном соборе. “А он был такой правдолюбивый. Не знаю, говорить ли об этом, — замялась матушка София, но все же решила рассказать. — Как-то раз был обед у митрополита Филарета (ныне — анафематствованный Михаил Денисенко. — Ред.). И он спрашивает отца Василия: “А почему Вы меня избегаете?” Дело в том, что отец Василий старался все время служить раннюю Литургию. Тот и говорит: “Владыка, разве с Вами можно служить?” Видно, Филарет был… неспокойный. И отправился мой батюшка в ссылку — в Таращу (Киевская область. — Ред.), там он служил то ли восемь, то ли девять месяцев. Но потом Филарет его снова перевел во Владимирский, сказав при этом, что отец Василий — “вояка”. Возможно, боялся, что он, как участник войны, куда-нибудь пожалуется”. Потом уже отца Василия перевели в Крестовоздвиженскую церковь (на Подоле). Там он и служил последние годы. В 1990 году отец Василий Черкашин тяжело заболел, перенес несколько операций, а весной 1993 года почил.

 ***

В том же 1993 году у матушки обнаружили злокачественную опухоль, а потом, после неудачно поставленной капельницы, она перенесла микроинсульт. А, кроме того, беспокоило сердце: чуть ли не каждый день приходилось вызывать “Скорую помощь”, все вены на руках были исколоты. В 1996 году Елена Черкашина приняла монашеский постриг. “И что же вы думаете? — говорит матушка София. — После пострига ни одной “Скорой помощи” у меня не было. И сердце перестало беспокоить, и онкологическое обследование уже не проходила. И, считая с 1993 года, живу уже пятнадцатый год”.

В связи со своим постригом матушка рассказала следующую историю. Когда-то келейник митрополита Минского и Слуцкого Филарета принес в подарок ее дочери Александре и зятю, отцу Павлу, икону святой Софии Слуцкой. Подарок был несколько неожиданным… А когда матушку постригали (постриг был совершен архимандритом Дамианом, настоятелем Введенского монастыря), как раз был день памяти св. Софии Слуцкой (1 апреля), и Елену Черкашину нарекли этим именем. Спустя некоторое время родные привезли ей икону св. Софии Слуцкой…

 ***

Вот уже много лет матушка София не выходит из дому. Большая часть времени посвящена чтению духовной литературы и молитве. Причащает ее отец Димитрий, предварительно облачив в монашеские одежды. Ее дом и есть ее келья. И хотя в доме, где обитает пятеро внуков (дети отца Димитрия), как, впрочем, в любой многодетной семье, далеко не всегда стоит келейная тишина, ей это не в тягость. Передвигаться из комнаты в комнату матушка может либо при помощи кого-то из близких, либо опираясь на стульчик. “Вот моя “машина”, — говорит она, показывая на него. — Помолюсь: “Царице Небесная, Ты со мной, помоги мне!”, перекрещу дорогу перед собой, сама перекрещусь, да и пойду”.

 ***

Напоследок матушка София прочитала вслух выписку из святителя Иоанна Златоуста: “О братья, как золото огнем искушается, так и человек болезнию от грехов очищается. <…> если кто терпит беды и тяжелые болезни в этом веке, то великую мзду получает в Царствии Небесном. <… > О человек, если благодарно болезнь стерпишь или иные какие беды, то с мучениками венчан будешь в день оный”.

Сама она свою болезнь переносит с терпением, какое не многим дано, и не устает благодарить Бога, памятуя, что “все у Него, и все от Него”.

 Михаил Мазурин

 
Поиск на сайте
Календарь
ukrline.com.ua Rambler's Top100 ya.ts ya.me Mu