В сентябре отметил свое 170-летие ялтинский храм святителя Иоанна Златоуста, колокольня которого стала первым каменным зданием в городе. В рамках праздничных мероприятий, посвященных этой дате, 14 сентября в актовом зале воскресно-приходской школы прошла церковно-историческая конференция “Ялта начиналась с Поликура” (храм расположен на Поликуровском холме). 15 сентября состоялась премьера спектакля “Царство мира” по пьесе Владимира Малягина, поставленного театральной студией при воскресной школе. После спектакля был показан документальный фильм о храме святителя Иоанна Златоустого, снятый режиссером-дебютантом Вадимом Гончаренко. Среди юбилейных мероприятий были также фотовыставка, тематические конкурсы настенных школьных газет и сочинений, выставка детских рисунков и др. Сам день юбилея, 16 сентября, начался с Божественной Литургии.

Незадолго до юбилея настоятель храма святого Иоанна Златоустого протоиерей Владислав Шмидт дал интервью “Церковной православной газете”.

— У каждого священника — свой путь к вере и священническому служению. Каким был Ваш путь?

— Я считаю, что каждый человек, который посещает храм, верит в Бога, который прошел определенный путь исканий, должен отдавать себе отчет в том, что он не сам пришел к Богу, а Бог его привел к Себе. Господь любит нас всех и каждого призывает. Другое дело, каков будет ответ человека на этот зов.

Анализируя свою жизнь, ловишь себя на мысли, насколько все промыслительно. Помню, скажем, как в детстве бабушка, которая была верующей, привлекала нас к пасхальным торжествам, к освящению куличей (мы жили в Одессе, недалеко от кладбища, где была церковь).

Потом уже, перед армией (было это в середине 1980-х, когда наступило некоторое потепление в отношении государства к Церкви), в моей жизни произошел такой случай. На Троицу я зашел в храм, тот самый, который считал своим приходским. И он для меня открылся, как целый мир. Я почувствовал то, что словами передать невозможно. Как будто раздвинулись стены, и этот храм как бы обнял в себе все мироздание. В церкви стояли деревца (ими к празднику украсили храм), я помню, что это были клены. И эти клены осыпались, как-то медленно листья падали на храмовый пол, горели свечи. Службы в тот момент уже не было, стояла тишина, и был слышен только треск горящих свечей и звук падающих листьев. Я читал молитвы, которым был обучен: “Отче наш” и другие. Пережитое мною состояние было действительно необычным. С этого момента я и отсчитываю дни своего пребывания в Церкви.

А потом была армия. И промыслительно я служил в Эстонии, в войсках связи, батальон которых находился недалеко от знаменитого монастыря Успения Божией Матери в Пюхтице. Это обитель, которая была основана Иоанном Кронштадтским на месте, где он, путешествуя, сподобился явления Божией Матери.

И вот туда я и стал ходить. Я был почтальоном части и старался использовать каждую возможность посетить монастырь, хотя на службу никогда не успевал, ведь в армии — свой распорядок. Игуменья монастыря ко мне отнеслась внимательно, видимо, приметив, что парень в военной форме часто заходит в храм; со мной беседовали монахини, весьма пожилые, прошедшие немалый жизненный путь. Таким образом, более сознательные шаги к воцерковлению я совершил именно в армии. В то время на это уже смотрели спокойней, и замполит даже возил в монастырь приезжавших в часть гостей. Но я ходил в храм не потому, что разрешили. Хотя, казалось бы, началась перестройка, но повсеместная ложь, повсеместная фальшь действовала удушающе, во всяком случае на меня. И я понял, что в той бездуховной атмосфере, которая тогда царила в стране, Церковь — это единственное место, где человек может спокойно вздохнуть. И в поисках самого себя пришел в Церковь.

Вернувшись из армии, попытался поступить в университет, на исторический факультет, но не поступил, хотя в школе гуманитарные науки давались мне хорошо. Около года я проработал по специальности, которую получил в армии, — радиомонтажником. А потом, через год, сдал экзамены в семинарию.

— А как пришло решение поступать в семинарию?

— Сейчас уже не помню. Стал ходить в храмы, посещать богослужения. Митрополит Сергий (Петров, † 1990), долго возглавлявший Одесскую кафедру, видимо, был заинтересован в том, чтобы одесситы поступали в Одесскую духовную семинарию. И когда я пришел к нему за благословением, он сказал, что было бы неплохо, если бы я поступал в нашу семинарию, а не в Московскую. Впоследствии я стал его иподиаконом.

Я всегда с теплым чувством вспоминаю самые первые дни и даже первый год учебы в семинарии. Было такое чувство, как будто летишь на крыльях. Необычайное состояние, которое никогда уже больше со мной не повторялось, за исключением, может быть, тех дней, когда я стал священником и самостоятельно служил первые литургии. В то время ректором ОДС был протоиерей Александр Кравченко († 2005), замечательнейший человек, очень эрудированный, образованный. Он был племянником архиепископа Херсонского и Одесского Никона (Петина, † 1956), и преемственность сказывалась. Отец Александр всегда умел простым житейским вопросам придать духовный характер. Было чему поучиться у него. Как и у тех преподавателей, которые оставили в моей жизни незабываемый след, —  у о. Бориса Шишко,

о. Виктора Петлюченко, о. Василия Мужило. Понятно, что когда я стал семинаристом, вопрос о том, кем быть, сам собою отпал. Я понимал, что Церкви не хватает священнослужителей и рано или поздно я стану служить у алтаря.

— Как начиналось Ваше служение на нынешнем месте?

— В 1992 году владыка Лазарь, у которого я также был иподиаконом в бытность его архиепископом Одесским и Херсонским, был назначен на Симферопольскую кафедру. Через некоторое время мне позвонил секретарь Крымской епархии и сообщил о том, что надо приезжать, владыка приглашает, так как открывается очень много приходов.

Начинал я свое служение в Симферопольской и Крымской епархии, здесь же, в Ялте, в Александро-Невском соборе, сначала третьим, потом вторым священником. А в октябре 1994 года был назначен настоятелем храма святителя Иоанна Златоуста, от которого к тому времени сохранилась лишь колокольня. Тогда же, по благословению владыки Лазаря, начался сбор средств и работы по восстановлению храма, которые были закончены в 1998 году.

— После освящения вашего храма в сентябре 1837 года местечку Ялта был присвоен статус уездного города. Помнят ли об этом современные ялтинцы и можно ли их назвать благодарными потомками?

— Сложный вопрос. Верующие люди, конечно, чтят эту память. Чтят ее и просто люди образованные, культурные, чувствующие свою преемственность от тех, кто жил на этой земле до них. Интересуются историей храма и приезжие люди (например, из Санкт-Петербурга, Москвы). У нас в притворе есть стенд с публикациями о храме, и иногда можно увидеть человека с блокнотом, делающего выписки.

Что касается местного населения в целом, то, наверное, сказывается привычка. Люди уже привыкли, что это — всегда с ними. А в настоящее время наш храм и колокольню отгородили от центра новостройками. Если раньше город строился таким образом, что его доминантой был храм, и улицы старались прокладывать так, чтобы в перспективе их была видна церковь, то нынешнее градостроительство далеко от этого. Во главу угла сегодня ставят сиюминутную выгоду: нужно застроить город, продать квартиры, выручить деньги… Но денег, сами понимаете, много никогда не будет, и большого счастья эти многоэтажки городу не принесут. Уже сейчас видно, что проехать по нашим узким улочкам почти невозможно, местные системы подземных коммуникаций тоже не выдерживают такой нагрузки. Кроме того, Ялта, расположенная в природном амфитеатре, накапливает в себе угарные газы, а расположенная рядом с храмом многоэтажка затрудняет движение воздушных потоков в город… Таким образом, город как курорт теряет свою ценность. Но самое страшное, что люди считают, что могут жить без красоты храма.  Я пытался как-то противостоять этому, но мне ответили, что времена меняются, сейчас в строительстве — новые веяния… Но, как мне кажется, без учета опыта предшествующих поколений ничего нового построить нельзя. И попытки строить вопреки этому опыту обречены на неудачу — и в эстетическом, и в техническом, и, прежде всего, конечно, в духовном отношении.  Повторюсь: улицы должны вести к храму. Так Ялта и строилась. Теперь это уже не та Ялта… Так что насчет “благодарных потомков” — это еще вопрос.

Хотя, знаете, как-то я сказал прихожанам нашего храма, что мы похожи на Китеж-град. Нас со всех сторон закрыли, и мы находимся как бы на дне озера. Но если человек обходит все препятствия, то видит перед собой красоту того, что действительно соответствует его духовным запросам. Да, это своего рода потаенный, сокровенный град, который открывается не сразу, а постепенно, так сказать, от силы в силу. Может быть, это и символично в наше время, когда человек нередко гонится за блестящим, пестрым, внешне красивым и внутренне бессодержательным.

— Хотя, как Вы сказали, из-за железобетонных монстров Ялта в какой-то степени теряет свои достоинства как курорт, но все-таки именно курортники во многом определяют ритм жизни города. А насколько заметное влияние на приходскую жизнь оказывает то, что храм находится в курортном городе?

— Однозначно сложно сказать. Дело в том, что не в курортных городах я не служил. Но что касается влияния на приходскую жизнь, то большого оживления летом в нашем храме я не наблюдаю. Возможно, потому, что он все-таки находится на холме, а теперь мы еще и отгорожены, и не каждый человек сюда дойдет. Действительно, был период, когда наш храм посещало много приезжих, но в последние годы — очень мало. Детей летом крестят чаще, потому, что это теплый сезон, но в основном — местные жители. Если же говорить об отдыхающих, можно сказать о следующей тенденции. Бывает так, что люди познакомились на курорте, решили обвенчаться и обращаются к священнику с соответствующей просьбой. Конечно, в таких случаях я никогда не совершаю бракосочетания, если эти люди не имеют свидетельства о регистрации брака.  Они должны сначала зарегистрироваться, а потом уже заключать церковный брак, ведь, как правило, такие союзы недолговечны и основываются не на той христианской любви, которая должна связывать супругов и благословляется Церковью.

— Как, по Вашему мнению, православный христианин может организовать свой досуг в курортном городе, например в Ялте?

— Как священник, прежде всего, я, конечно, посоветовал бы посетить городские храмы — наш храм, Александро-Невский собор, храм святого Николая Чудотворца и мученицы Александры, а также храмы, находящиеся на территории

т. наз. Большой Ялты — Крестовоздвиженскую церковь в Ливадии, Покровскую церковь в Нижней Ореанде, храм Воскресения Христова в Форосе и др. Каждый из них имеет свою, очень интересную, историю, большинство так или иначе связаны с Императорской Фамилией и отражают какую-то из страниц прошлого нашей страны, наследниками которого — хотим мы того или не хотим — являемся.

Если сейчас Ялту называют летней столицей Украины, то когда-то она была летней столицей всей Российской империи. Сюда съезжался цвет российского общества. Здесь были дворцы и имения аристократии. Здесь жили и работали такие известные писатели, как Антон Павлович Чехов, Леся Украинка, отдыхали многие выдающиеся представители творческой интеллигенции. И человек, который интересуется русской и украинской культурой, побывав в Ялте, может почерпнуть для себя много интересного.

Если же он интересуется духовной историей Таврического полуострова, то может взять рюкзак и отправиться в поход по пещерным монастырям Крыма. Это настоящие памятники христианской культуры, среди которых есть и действующие, например Успенский монастырь в Бахчисарае или монастырь на Шулдане. Мы, кстати, каждый год стараемся с детьми посещать пещерные монастыри.

— Тем не менее в летний сезон большинство людей, в том числе и православных, приезжают в курортный город с намерением отдохнуть на берегу моря. Но ввиду все большей свободы нравов в современном обществе (в частности, “минимализма” в пляжной моде) с этим связаны и определенные соблазны…

— Все зависит от человека. Ведь можно не только на пляже, но и в церкви думать о недолжных вещах…

Конечно, как мне кажется, Ялта — курорт, не совсем подходящий для православных. В Крыму человек, который ищет духовного покоя и сосредоточенности, может найти места более спокойные и уединенные. Ялта, так сказать, — довольно будоражащий город, с интенсивным ритмом жизни. Но многое зависит от того, где человек живет. Скажем, в санатории можно найти и пляж более тихий, и отдых более скромный. Конечно, то, что нецеломудренно, явно грешно, должно сразу отсекаться. А найти себе подходящее занятие можно.

— Раз уж заговорили о подходящих занятиях, не могли бы Вы рассказать о том, чем наполнена внебогослужебная жизнь вашей приходской общины?

— В первую очередь, стараемся занять каким-то делом детей. Например, когда мы создавали нашу воскресную школу, то тогда уже задумывались над тем, что дети будут расти и не всех же мальчиков можно взять в алтарь. Поэтому я предложил создать “школу выживания”, где для мальчиков можно было бы организовать военно-спортивные занятия. Правда, пока реализация этой идеи — не на том уровне, как мне хотелось бы (прежде всего, в плане дисциплины).

В самой воскресной школе по воскресеньям мы проводим уроки Закона Божия, церковнославянского языка и пения (причем у нас есть два класса пения — светского и церковного). Кроме того, в виде факультативов проводятся уроки вышивки (для девочек), рисования, игры на фортепиано, немецкого языка. Хотелось бы, конечно, организовать факультативное изучение и других языков — греческого, английского.

В Санкт-Петербурге у нас есть приход-побратим в честь Феодоровской иконы Божией Матери. Там очень много молодежи. Этой зимой мы ездили к ним, а летом они приезжали к нам на две недели: осмотрели наши достопримечательности, ходили вместе с нами в походы, в которые мы ходим регулярно.

Проводятся в нашем приходе и разнообразные праздничные мероприятия, связанные с определенными традициями — например, Рождественская благотворительная ярмарка, дни славянской письменности.

— А если говорить о взрослых прихожанах?

— Для взрослых у нас есть специальный “курс медленного чтения”, который преподает человек с высшим литературным образованием. В рамках этого курса читали, например, гоголевскую “Шинель”, чеховские рассказы. Ведь взрослому человеку интересно вновь открыть для себя духовные основания нашей классической литературы.

И хотя взрослые, как правило, — люди очень занятые, хочется организовать для них специальный курс оглашения, что особенно важно для восприемников, по вере которых мы совершаем крещение детей и которые должны твердо знать, какую ответственность перед Богом они на себя берут.

— На какие духовные проблемы в жизни современного православного христианина Вы бы хотели обратить особое внимание, основываясь на Вашем опыте священнического служения?

— В народе есть такая пословица: не согрешишь — не покаешься. И молодежь очень часто соблазняется в этом отношении, видя смысл своего пребывания в Церкви лишь в том, чтобы совершать грехи, а потом их исповедовать. Нет серьезного отношения к жизни во Христе, а это, в свою очередь, связано с неправильным отношением к  заповедям — как слепым запретам. Хотя на самом деле, заповеди — это благо, Господь нам дал их как предупредительные знаки. И человеку надо относиться к ним не как к простому запрету, который можно нарушить, а потом покаяться, будучи членом Церкви, а понимать, что если ты пойдешь на “красный свет”, в тебе произойдет такая ломка, что восстановление будет очень мучительным. Ведь от яда греха, который ты в себя допустил, избавиться очень сложно.

— Сравнивая ситуацию в Крыму, и в частности в Ялте, например, с киевской, поневоле отмечаешь, что у вас здесь практически нет раскольничьих храмов, на городском телеканале есть программы о Православии. Как Вы считаете, можно ли в связи с этим сказать, что жизнь православных в Крыму в духовном отношении более благополучна, чем в других регионах Украины?

— Когда человек говорит себе, что в духовном отношении он уже благополучен, тогда и наступает его духовная смерть. Ведь вся наша жизнь — это поиск своего места в жизни, цели жизни, а когда ты находишь эту цель — поиск средств, чтобы достичь ее, и не всегда они бывают пригодны, полноценны…

Можно ли сказать, что в Крыму верующие чувствуют себя более безопасно, чем в других регионах Украины, в том отношении, что у них не могут отобрать храм? Может быть, отчасти это и так. Но мы должны помнить, что, как сказал святитель Иоанн Златоуст, самое страшное гонение — это отсутствие гонений. Поэтому я не хочу сказать, что те православные люди, которые живут на Западной Украине, — в худшем положении по сравнению с нами. Может быть, в каком-то отношении им даже лучше, чем нам, забывшим, так сказать, о своей незащищенности.

В то же время очень важно то, что мы чувствуем преемственную связь (те, кто это чувствует, конечно) с теми христианами, которые жили в Крыму на заре христианства, когда Христос исторически был очень близко. Это и священномученик Климент, местом ссылки которого были инкерманские каменоломни, и те иконопочитатели, которые были вынуждены сюда переселиться в период иконоборческих гонений и здесь насаждали великую византийскую культуру, писали иконы, создавали пещерные монастыри и храмы. Вот эту преемственность мы храним и стремимся как-то запечатлеть ее в народной памяти. И, конечно, радует, что именно в Крыму принял крещение князь Владимир, что здесь — истоки нашей великой христианской культуры.

И к тому же, мы живем в таком прекрасном месте. Как-то на проповеди я даже сказал, что мы на самом деле живем, как в раю, но этого не ценим. Перед тем, как мы предстанем на Суд Божий, наверное, нам будет показан рай, и мы поймем, что отблески его уже были видены нами ранее, в том месте, где мы жили. И нам станет стыдно, что мы, живя в таком райском месте, жили не по-райски…

Беседовал Михаил Мазурин