Православные храмы

Колокольня Вознесенского Флоровского монастыря

Составная часть монастырского ансамбля XVIII—XIX вв. (ул.…

Храм святителя Николая Мирликийского (в Военной части № 3066)

Храм размещается на территории Военной части № 3066 управления…

Храм преподобного Николы Святоши с нижним храмом мученика Иоанна Воина (на Лесной)

Храм возведен на территории военной части Т-0710, неподалеку от…
Публикации

Тоталитарные секты — угроза правам человека

“Думается, что никому не хотелось бы увидеть своих близких рабами секты, а тем…

Православ’я — джерело української культури та освіти

Сучасна суспільна, духовна та економічна ситуація в Україні потребує поєднання…

Митрополит Вострский Тимофей: “Перед Крестом Господним не может быть разногласий и личных амбиций”

5 июля в Киево-Печерскую Лавру привезли частицу Честного Животворящего Креста…

Особенный ребенок у приемных родителей

osobennie_detiВспоминаю рассказ мамы, дочь которой больна ДЦП. Она говорила, что долго считала себя очень несчастной. У ее подруг были здоровые дети, а у нее больной. Подруги ходили друг к другу в гости, одевали своих малышей в нарядные одежды и немного хвастались их достижениями. Она же стеснялась выйти из дома. Красивое платье не скрывало недостатков ее  ребенка. Она стала считать себя изгоем и перестала выходить из дому. Погулять с ребенком приезжала свекровь. Неизвестно, чем бы это закончилось, но случайно она посмотрела передачу о том, как в одной семье родилась девочка с синдромом Дауна. Когда ей исполнился год, ее родители удочерили еще одну девочку в возрасте трех лет, тоже с синдромом Дауна. Девочка была из интерната и настолько маленькая и худенькая, что выглядела намного меньше своей годовалой сводной сестры.

Тогда эта мама поняла, что в ее положении есть некая высота и высота эта духовная — помогать тому, кто слабее, беспомощнее. Служить тому, кто, возможно, никогда не сумеет сказать тебе “спасибо”.

 

Опыт приемной семьи

 У семей, взявших на воспитание детей-инвалидов, опыт несколько иной, чем у мам таких детей. Мама больного ребенка сама получила психическую травму, и она смотрит на болезнь своего ребенка через призму своей боли, страха и некоторой жалости к себе. У приемных родителей этого нет. Они смотрят на болезнь более трезво, потому что психологически более защищены по отношению к ней. Поэтому их опыт очень важен.

То, что, обретая семью, больной малыш получает мощный стимул к выздоровлению, доказано опытом многих. Любовь, внимание, забота, общение — это то, чего дети лишены в интернатах и получают в семье. Если к этому добавить еще и правильное лечение, то результаты превосходят все ожидания.

 

Аутист Андрюша

Историю, способную, как мне кажется, поддержать семьи, где воспитываются дети-инвалиды, рассказал С. А. Сошинский в своей книге “Как зажигается свеча. История аутичного ребенка”. Это рассказ о мальчике Андрюше, больном аутизмом, которого семья Сошинских решила взять на воспитание. Родители не отказывались от мальчика, но и лечить его не могли.

Аутизм — нарушение психического развития ребенка, при котором он не может общаться с другими людьми. Ребенок не понимает речь и поэтому не говорит. Аутизм проявляется как отчужденность, неумение различать людей, неприятие физического контакта. Такой ребенок живет в своем мире, многого боится, любит однотипные движения и ритуалы. На одном семинаре по развитию детей с поражениями нервной системы лектор из Америки рассказывала, что нередко причиной заболевания ребенка аутизмом является эмоциональная холодность или отстраненность матери. Уже позже, общаясь с семьями детей аутистов, я, в частности, заметила, что многие из них действительно “зациклены” на чистоте. Но, конечно, это нельзя считать единственной или главной причиной.

Вот как описывает Андрюшу друг его родного отца, профессор РГГУ, видевший его еще тогда, когда он жил с родителями: “Это было ужасное, тягостное зрелище. Любой ребенок, любое живое существо, муравей и тот знает, зачем существует. Андрюша не знал, тяготился собой, не понимал, что с собой делать. Слонялся без цели из угла в угол, не играл. Было видно, что сам себе он дико скучен. Мне было страшно видеть такого ребенка. Андрюша закрывал и открывал двери, куда-то без цели лез, потом шел к взрослым, требовал, чтобы ему дали что-нибудь вкусное (единственная цель жизни), постоянно ныл. Выведенный из себя отец говорил: “Ты что, шлепки хочешь?” Андрюша ненадолго отставал, потом все возобновлялось”. У ребенка была генетическая причина болезни, была и травма внутриутробного развития. Но была и третья причина, о которой нельзя не сказать. Его мама не умела общаться с собственными детьми, не умела дарить им свое тепло. Контакт двух не происходил. Она умела поддерживать идеальный порядок в доме. Ребенок был вовремя накормлен, помыт — но все это она делала молча.

 

Больной ребенок знает о себе больше, Чем может сказать

К моменту появления Андрюши у Сошинских семья их состояла из восьми человек: Сергей Александрович с женой, два сына, старший женат, было уже три внука — все жили вместе. В книге описаны четыре года, проведенные Андрюшей в семье Сошинских, которые и дальше продолжают его лечить. Хочется привести слова Сергея Анатольевича о сути воспитания и лечения больного ребенка: “Итак, неправильно думать, что в воспитании все сводится к конкурсу способностей. Но так же неправильно утверждать, что способности ничего или мало значат. Это очевидно: в болезни может проявиться внутреннее сияние души психически и интеллектуально обделенного человека. Но в норме человек, как и все в природе, призван к цветению и плодоношению и к тому, чтобы в этом процессе расти самому. Душа, в болезни не могущая быть услышанной, не пробившаяся к осмысленному выражению себя, — это несчастье более глубокое, чем физическая болезнь, паралич тела. Общаясь с Андрюшей, думая над вопросами, над которыми без него, наверное, никогда бы не задумался, я пришел к выводу, что больной ребенок знает о себе больше, чем может сказать, знает и тогда, когда не умеет сказать ничего. Он умеет различать свою жизнь, либо полную сил, либо опустошенную болезнью, и в этом последнем случае знать, что жизнь осталась как бы непроросшим зерном… Дети некоторым образом знают о призвании своей жизни и о том, что произошла катастрофа. В больном ребенке достаточно глубины, чтобы знать о себе то, чего родители в нем не подозревают и что практически не проецируется на внешнюю жизнь или хотя бы на его же самосознание”.

 

Любовь как метод лечения

Одна пожилая женщина, взявшая на воспитание мальчика с поражениями нервной системы, рассказала о своем общении с американкой,  работающей в школе для умственно отсталых детей. Американка спросила: “Какой у вас метод лечения?” Бабушка ответила: “Любовь и много терпения, а у вас?” Ответ: “У нас — hugging”, то есть — “крепкое объятие”.

Везде одни и те же методы — любовь, много-много труда и способность дарить себя ребенку.

 Анастасия Бондарук

 
Поиск на сайте
Календарь
ukrline.com.ua Rambler's Top100 ya.ts ya.me Mu