Блаженнейший Митрополит Владимир встал у кормила Православной Церкви в Украине на стыке двух эпох в жизни общества и государства — тоталитаризма и свободы. Этим и обусловлена та роль и миссия, которую исполняет 121-й Митрополит Киевский в тысячелетней истории нашей Церкви. Ему предстояло не только освободить Церковь от пут, которыми за десятилетия своего господства связал ее атеистический режим, восстановить ее структуры, но и заложить основы ее функционирования в свободном, независимом государстве. Мне представляется, что сквозь призму решения этих задач и ныне, и в будущем будут судить о Православии в Украине конца XX — начала ХХІ в. А оно связано, прежде всего, с именем Блаженнейшего Владимира.

В начале 90-х религиозная жизнь в Украине напоминала пороховую бочку. В межконфессиональные конфликты между греко-католиками, УАПЦ и УПЦ были вовлечены государственные и политические структуры. Разбои, шельмование и преследование православных, прежде всего в Западной Украине, достигли апогея. Аналитики заговорили о “югославском варианте”. Коммунистическая власть агонизировала и занималась, главным образом, дележом экономического наследства умирающей империи, подготовкой “запасных аэродромов”, вывозом за рубеж награбленного и учреждением многочисленных коммерческих структур, ставших основой экономического могущества ее идеологов уже в независимой Украине. “Друг режима” Филарет не был исключением, он даже вполне легально под именем Михаила Денисенко стал соучредителем крупного коммерческого банка, руководить которым, как водится, поставили бывшего крупного функционера ЦК КПУ.

Церкви была уготована роль флюгера светской власти. В начале 1992 г. был принят Закон Украины “О свободе совести и религиозных организациях”, который не только закреплял отделение Церкви от государства, но и запрещал любые вмешательства во внутренние дела друг друга. Однако инерция произвола по отношению к Церкви была слишком велика. Стоило православным украинским епископам на Харьковском Архиерейском Соборе в мае 1992 г. отклонить настойчивое требование Леонида Кравчука “не трогать Филарета”, как весь репрессивный аппарат государства был обрушен на Православную Церковь.

 * * *

Значение Харьковского Архиерейского Собора трудно переоценить. Впервые за несколько столетий Собор Церкви прошел не только без согласований со светской властью, но и вопреки ее воле. После десятилетий репрессий, преследований и унижений Церковь восстанавливала свое достоинство. Для этого необходимо было мужество, и православные украинские епископы его проявили в полной мере, не поддавшись ни уговорам, ни шантажу. “Если вы снимете Филарета, правительство не будет вас поддерживать”, — так по телефону помощник президента Кравчука “увещевал” Харьковского митрополита Никодима.

Чашу этой “поддержки” вскоре до дна испили епископы УАПЦ, создавшие “проправительственную” УПЦ-КП. Уже в следующем году они во главе с ее “основателем” Антонием (Масендичем) в страхе бежали из “госцеркви” и время пребывания в ней считали самыми жуткими днями в своей жизни. Они рассказывали журналистам: “Шантаж был обычным делом. Особенно он усилился перед избранием патриарха УПЦ-КП осенью 1993 года. Накануне мы заехали к Антонию. Он сидел в своем кабинете, бледный как мел. Перед нами у него был советник президента Богдан Тернопольский и прямо ему заявил: “Если сорвешь собор, мы тебя убьем”... На соборе мы заявили, что покинем собрание, тогда позвонил вице-премьер Жулинский и сказал, чтобы всех оставили на своих местах: Романюка — патриархом, Филарета — замом, Масендича — управделами. Тогда они решили расправиться с Масендичем, но заступился Романюк, пригрозив отдать нардепам свой патриарший куколь, пусть носят его сами”.

Вот что имелось в виду под “правительственной поддержкой” и скрывалось за фасадом сколачиваемой “истинно украинской”, национальной и государственнической “церкви”! Недаром бежавшие “капэшные” епископы заявили, что “лучше быть пономарем в канонической Православной Церкви, чем архиепископом в филаретовской”.

Избрав новым Предстоятелем Блаженнейшего Владимира, православные епископы в Харькове не сомневались, что именно он реализует право Церкви на свободу. 20 июня 1992 г. новый Киевский Митрополит прибыл в столицу. Встречали его, как сообщили некоторые СМИ, около двухсот тысяч человек. Казалось, это был триумф справедливости и долгожданная свобода. Мало кто предполагал, что на самом деле для Киевского Митрополита наступило тяжкое время унижений и испытаний.

Запрещение в священнослужении Филарета и избрание нового Предстоятеля вызвало настоящий переполох в рядах бывшей партноменклатуры. Блаженнейшему Владимиру противостояла отнюдь не какая-то идеология или конфессия, а самая настоящая партийно-государственная мафия, которая во имя сохранения своего контроля над награбленным и спрятанным за рубежом готова была развязать даже гражданскую войну.

Нередко даже православные авторы, анализирующие суть филаретовского раскола, попадают в сети филаретовской мифологии и ищут некие исторические или догматические истоки этого околорелигиозного образования. Одни называют его полупротестантской сектой, другие — экклезиологической ересью. Однако никаких церковных основ и причин этот раскол не имел. Вся “богословская” его сторона, по словам митрополита УАПЦ Антония, заключалась в следующем: “Я сдался на просьбы и поехал на Пушкинскую. Филарет был взволнован. Я посочувствовал: дескать, жалко расставаться с деньгами, зданием экзархата, Владимирским собором. А он сразу к делу: “Если перечислю на ваши счета деньги УПЦ (4 млрд руб.), где гарантия, что вы их у меня не заберете?”

Вот эта гарантия и была главным и единственным “догматом” кравчуковско-филаретовской “церкви”, равно как и “воплощением многовековой мечты украинского народа о национальной церкви”. Организация церковного раскола в 1992 г. являлась ничем иным, как “приватизацией” Филаретом и политиками его “свиты” всех средств Украинской Православной Церкви.

 * * *

Кроме крайней враждебности правящей номенклатуры, Митрополита Владимира ожидало не менее враждебное отношение бюрократии. Митрополит приехал объединить разобщенные православные общины, разрешить религиозные проблемы, но это совершенно не совпадало с интересами чиновников. Ведомства — реликты тоталитарного государства — в новых условиях должны были продемонстрировать свою “нужность”, оправдать свое содержание.

Например, Совет по делам религий. Его функции в демократическом государстве временные: разработать демократическое законодательство, помочь возвратить Церкви экспроприированное атеистическим режимом имущество — и самоликвидироваться.

Какие “прорывы” в этих двух основных направлениях работы “религиозного ведомства” мы видим? Проталкивание через парламент по инициативе раскольников и униатов и вопреки протестам православных поправок к закону, предусматривающих “поочередное использование” православных храмов различными конфессиями. Узаконение раскола (протест Генеральной прокуратуры Украины, приостанавливающий деятельность УПЦ-КП как незаконно созданной организации, отклонен при Кравчуке, а при Кучме к нему почему-то, вопреки воле нового президента, “забыли” вернуться). А на проблеме возвращения Церкви экспроприированного атеистами церковного имущества уже более десяти лет паразитирует отечественное чиновничество. Казалось бы, что может быть проще: определить эти объекты и вернуть законным владельцам. Таковых не так уж и много. Однако сколько коррумпированные чиновники всех рангов умудряются вымотать нервов, пока полуразрушенный храм вернется Церкви. Не гнушаются и святотатством, передавая в нарушение всех законов святыни Православия раскольничьим модернистским сектам, типа УПЦ-КП. Ну не может организация, созданная в 1992 г., при наличии законной правопреемницы претендовать на собор, отнятый у последней 70 лет назад. Об этом прекрасно осведомлены чиновники — ведь все с высшим образованием, некоторые — с юридическим.

Церковное имущество (прежде всего, храмы, от которых Церковь просто не может отказаться, поскольку заброшенная или оскверненная святыня — это живой укор всей Церкви) давно уже стало предметом политического шантажа, а то и просто вымогательств со стороны как власти, так и политических структур. Этот рычаг давления на Православие никто не собирается выпускать из своих рук.

 * * *

Я столь подробно остановился на ситуации, в которой оказалась наша Церковь в последнее десятилетие ушедшего века, потому что без ее учета невозможно оценить ту действительно уникальную роль, которую играл и играет в жизни Церкви, общества и государства Митрополит Владимир.

Митрополит с достоинством и спокойствием принял удар на себя. Многие ожидали, что в день приезда при огромной поддержке народа он не только вернет Церкви захваченные боевиками Владимирский кафедральный собор и резиденцию бывшего Киевского митрополита на Пушкинской, изгонит расстриженного Филарета из столицы, но и праведным гневом православных напугает власти на долгие годы вперед. Однако Владыка не благословил насильственные действия против захватчиков, заявив, что “Бог не в силе, а в правде” и что Киевский Митрополит не допустит кровопролития между “единоверными и единокровными братьями”.

В то время Украина находилась как никогда близко к гражданской войне — брось только спичку. Крупнейшая конфессия страны, объединяющая тысячи приходов и миллионы верующих, ждала слова своего Предстоятеля. Он же призвал верных чад Православной Церкви быть и оставаться христианами, несмотря на все испытания. Сохранением в Украине гражданского и межконфессионального мира мы в первую очередь обязаны этой твердой позиции Блаженнейшего.

Вскоре боевики при поддержке властей устроили массовые погромы и захваты храмов на Ровенщине и Волыни, но нигде православные не отвечали насилием на насилие. Погромы, хоть и привели к увеличению на пару сотен раскольничьих общин, не достигли своей цели: вместо одной захваченной и “офилареченной” общины появлялись две новые канонические. За годы правления Блаженнейшего Митрополита Владимира количество православных приходов в стране увеличилось почти в три раза: УПЦ имеет 160 монастырей, 9 тысяч 695 приходов. Как в древние времена, оплотом веры православного народа стали монастыри — ни один из них не перешел в раскол.

Пример стойкости подавал сам Митрополит. Пожалуй, никто не подвергался такому шантажу, давлению, унижениям и угрозам со стороны властей, как Блаженнейший. Не будешь делать по-нашему — организуем погромы, недовольство паствы, заберем храмы, смешаем с грязью в прессе. После каждой такой “беседы” он выглядел, как после пытки. Ему предлагали даже стать “патриархом”, лишь бы поклонился маммоне и принял их условия.

В лице Митрополита Владимира наша Церковь обрела не просто “церковного деятеля” или “руководителя”, а истинного архипастыря. Однажды он признался, что “так легко”, как во время шельмования, притеснений и информационной блокады, ему еще никогда не молилось: “Христос предупреждал учеников, что они будут гонимы. Мы гонимы несправедливо и неправедно. А потому уверены, что делаем Божие дело”.

* * *

УПЦ без всякого насилия объединяет в себе все регионы Украины. В ней нет сепаратизма и желания быть от центральной власти на безопасном расстоянии. Почему одинаково преданы своей Церкви и своему Митрополиту и 600 общин Закарпатья, и 800 общин Винничины, и 400 общин Крыма? Почему Православная Церковь может объединить народ, а государство не в силах? Вопросы не столь абсурдны, как может показаться на первый взгляд. Да и ответы лежат на поверхности: если мы действительно стремимся найти национальную объединительную идею, то ее следует искать в Православии и в опыте Православной Церкви.

Мне всегда казалось, что Блаженнейший Владимир знает сокрытый от светских людей внутренний смыл существования Церкви. Я до сих пор удивляюсь, как можно руководить такой гигантской структурой, как УПЦ, которая ныне только одних храмов строит более тысячи. Оказывается, можно создать “вертикаль власти” — а власть митрополита непререкаема — не на основе страха и жесткого контроля, а на основе совести и долга, при мизерных затратах на содержание управленческого аппарата.

 * * *

О богословских трудах Блаженнейшего, в частности о его проповедях, должен быть разговор особый. Он — мастер этого древнейшего жанра церковной словесности. Проповеди, составившие первые два тома собрания его сочинений, — это устные творения, записанные учениками. Митрополит всегда говорит “без бумажек”, много цитирует из Священного Писания, подкрепляя примерами и афоризмами логически выверенный ход своих размышлений. Это требует колоссальной концентрации воли, чувства и мысли. С университетской скамьи, из курса Цициронова красноречия помню, что хорошо можно говорить лишь о предмете, который ты знаешь блестяще (что является большой редкостью), о котором постоянно думаешь, который поглощает все твои мысли. Я несколько раз наблюдал за Блаженнейшим перед проповедью. Он всегда окружен целым роем людей, обращающихся с разными вопросами, просьбами, проблемами. Митрополит заинтересованно слушает и отвечает — у него удивительная память даже на детали всякого заштатного разговора. Но вот ему предоставляют слово. Я не знаю, как это происходит, но аудитория застывает в напряжении. Он говорит, словно снимает с окружающих чешую временного и мелкого, оставляя их один на один с высоким — размышлениями о Боге, Церкви, человеке. Удивительный дар!

Вместе с тем Блаженнейший Владимир — человек не публичный. Я, как светский журналист, не раз испытывал чувство досады от сокрытия им “выигрышных страниц” биографии, что для руководителя, политика просто немыслимо. То, что Блаженнейший был знаком со святителем Лукой, архиепископом Симферопольским, мы узнали лишь в 1998 г. на открытии памятника святителю. Также мы лишь недавно узнали, что его наставником был святой преподобный Лаврентий Черниговский, а восприемником в монашеском постриге — святой преподобный Кукша Одесский.

Во время визита Константинопольского Патриарха в Одессу журналистам бросилась в глаза его теплая, непротокольная беседа с Блаженнейшим. Оказалось, что они знакомы еще с тех пор, когда Митрополит Владимир был настоятелем православного храма в Женеве, а будущий Вселенский Патриарх учился в этом городе и часто навещал настоятеля. Однажды информагентства сообщили о встрече Митрополита Владимира с королевой Голландии Беатрикс. Оказалось, что их связывают давние дружеские отношения, королева почитает Блаженнейшего, и двери монаршего дворца для него, единственного из украинцев, всегда открыты.

Таких страниц в биографии Митрополита можно привести немало, при нынешних “пиаровских” технологиях — это просто золотое дно для “раскрутки” имиджа и давления на общественное мнение, власть, конкурентов. Постриженника святого Православной Церкви вряд ли кто посмеет назвать “врагом украинского Православия”, а хамить, скажем, другу королевы поостережется, пожалуй, даже чиновник “среднего звена”.

Однако Блаженнейший всегда категорически отвергал “тщеславие мира сего”, о своих наградах (а он награжден высшими наградами едва ли не всех Поместных Церквей), ученых званиях (он академик и почетный доктор престижных международных институтов), почетных должностях в международных церковных организациях он никогда не говорит. Он — просто Предстоятель Православной Церкви Украины, олицетворение ее достоинства и совести.

* * *

Четырнадцать лет со дня избрания Блаженнейшего Предстоятелем Церкви пролетели как один день. И все они были сложными, напряженными, тревожными. Он говорил, что раскол — это рана, которая постоянно кровоточит и мучит Церковь, Тело Христово. Целый рой кровососов кормится возле нее, не давая зарубцеваться. Не думаю, что все сложности для Православной Церкви Украины уже позади. Держава, как слепой, ходит кругами, наступая на одни и те же грабли. Но жива Церковь, которую не одолеют врата ада и лжи, а значит жива и надежда.

Блаженнейший Владимир ведет Церковь через все испытания, и что бы XXI век нам ни готовил, она вошла в него свободной. В этом и состоит главная заслуга Митрополита Владимира перед Православием и украинским народом.

Василий Анисимов,

руководитель Пресс-службы УПЦ, заслуженный журналист Украины