Этот крест появился под стенами Верховной Рады более полугода назад. Ровно столько настоятель и прихожане Свято-Троицкого храма, что в селе Рохманив Тернопольской области, протестуют против захвата его раскольниками.

Рядом с крестом — парусиновая палатка, в которой проповедует Слово Божие настоятель отобранного храма протоиерей Олег Сирко (и что интересно, она расположена практически на месте церкви, разрушенной в свое время большевиками). В палатке же батюшка и живет, а с ним и несколько его прихожан, которые посменно приезжают в столицу, чтобы отстоять отнятое у них право посещать свой православный храм.

Все это заставляет душу дрогнуть. И киевляне подходят, выражают поддержку. Кто-то несет горячую пищу, кто-то целлофан, чтобы обернуть продуваемую всеми ветрами палатку. Удалось раздобыть две буржуйки, но при почти тридцатиградусном морозе минувшей зимы они были весьма слабой защитой.

Священник и его прихожане преодолевают все препятствия. Правда, самую главную проблему — вернуть захваченный храм — решить никак не удается.

 Мы встретились с протоиереем Олегом Сирко и задали ему несколько вопросов.

Хамы в храме

 — Отец Олег, расскажите, пожалуйста, как развивались события.

— Все проходило по стандартному сценарию раскольников: регистрация общины, заявление в местные органы власти о поочередном богослужении — и дело сделано.

В конце 2004 года исполком зарегистрировал общину “УПЦ КП”, в которую вошли несколько человек, прежде прихожанами нашей церкви не являвшиеся. Причем они составили и нотариально заверили заявление об отсутствии у них претензий на наш Свято-Троицкий храм и имущество, которое находится в нем.

Но уже 6 марта 2005 года во время воскресного богослужения они ворвались в храм, всем своим видом показывая готовность применить силу против верных Церкви Христовой.

Я не знал, как вывести людей из храма. После Божественной литургии отслужил акафист, молебен, опустил икону. По поведению “гостей” было видно, что они не собираются покидать храм. А потом они начали кричать: “Нас багато, нас не подолати”.

Тогда я встал на колени перед иконой Божией Матери, попросил прощения, повернулся к людям и сказал, что в ответ на противоправные действия раскольников я объявляю голодовку и все это время буду находиться в храме.

— Как отреагировали на все это ваши прихожане?

— Люди установили дежурство. А ведь у селян очень много работы. Храм был открыт круглые сутки. Каждый день я служил Божественную литургию: все 57 дней голодовки — с 6 марта и до первого дня Святой Пасхи.

Это противостояние обошлось для меня потерей самого близкого человека. На девятый день после Пасхи умерла моя мама. Ей было всего 65 лет…

Вскоре после похорон районная администрация письменно известила меня, что намерена сделать опись церковного имущества.

Аппетит приходит во время еды

 — На каком основании?

— Оснований нет никаких. Храму 275 лет, он никогда не принадлежал другой общине и никогда не закрывался. Наша община зарегистрирована. Есть все договоры, начиная с 1946 года.

В день предполагаемой описи я пригласил в храм старосту церковной общины и его заместителя. Вскоре приехали глава администрации, его зам, начальник милиции и милиционеры, прокурор, представители СБУ, бойцы “Беркута”, а также восемь человек из общины “УПЦ КП”.

Когда я спросил главу райадминистрации, на каком основании пришли все эти люди, то раскольники из “Киевского патриархата” взяли меня в живое кольцо и начали кричать, что не выпустят, пока я не соглашусь на поочередное богослужение.

— Простите, это все творилось в присутствии органов правопорядка?

— Да. В таком положении я простоял 8 часов. И никто из представителей органов власти и силовых структур района, присутствующих при этом беззаконии, не вступился за меня.

При этом я неоднократно спрашивал прокурора, на каком основании меня задерживают. Как священника? Как депутата (я являюсь депутатом районной рады)? Как гражданина, который живет в этом селе 18 лет (столько же я являюсь священником нашего храма)? Он отвечал, что задерживать меня не имеют права. “Так, пожалуйста, выводите меня отсюда”, — говорил я ему. Но безрезультатно. Потом раскольники принесли откуда-то цепь (метров 20), грозясь привязать меня к дереву. У них был с собой лом, чтобы срывать замки, но что-то их сдерживало от погрома.

Они кощунствовали, насмехались. Через 8 часов мне стало плохо (надо учесть и недавнюю голодовку, и смерть матери, и беспощадное психологическое давление). Кто-то вызвал скорую помощь, и меня увезли с микроинсультом в больницу. Я пробыл там месяц, и за это время храм опечатали.

 — А когда вы вернулись…

— В тот же день глава районной администрации подписал распоряжение об описи церковного имущества. И хотя я не подписывал никаких бумаг, через день было вынесено решение об удовлетворении обращения общины “УПЦ КП” о поочередном богослужении. Приехали милиция и глава администрации, подошли члены общины “УПЦ КП”. Судоисполнителей не было. Замки срезали.

После этого я стал служить в домике при храме, где проживал 18 лет. Они угрожают, что и его отберут: лишь бы верующие не слышали Слова Божия.

 — Думаем, Украина должна знать своих “героев”. Кто за всем этим стоит?

— Теперь уже бывший глава районной администрации Василий Андреевич Петрук и председатель областной госадминистрации Иван Николаевич Стойко. Это были новые люди, назначенные в 2005 году.

* * *

…Несмотря на то, что протоиерея Олега поддержало большинство народных депутатов, исполнительная власть так и не решила вопрос восстановления правопорядка. Верховная Рада в своем постановлении рекомендовала Президенту Украины привлечь к ответственности глав Тернопольской областной и Шумской районной госадминистраций — Ивана Стойко и Василия Петрука, а также освободить от занимаемой должности главу Ровенской облгосадминистрации Василия Червония в связи с нарушением ими Конституции Украины и законов, гарантирующих право граждан на свободу совести.

За принятие соответствующего постановления проголосовали 240 народных депутатов минувшего созыва. Согласно документу, временная следственная комиссия Верховной Рады должна передать материалы расследования в Генеральную прокуратуру для решения вопроса о привлечении к ответственности должностных лиц, действия которых привели к нарушениям права граждан на свободу совести. Рада рекомендовала Генпрокуратуре отреагировать на факты нарушений, которые имеют место в представленных материалах временной следственной комиссии; усилить надзор за соблюдением законодательства Украины в части обеспечения свободы совести и деятельности религиозных обществ.

Но воз и ныне там.

— Отец Олег, аппетиты захватчиков ограничились только вашим храмом?

— Нет. В соседнем селе Малые Садочки сделали “еще лучше”. Там было два храма — один старый деревянный, а другой новый, только отстроенный. Администрация оба отбирает (для “КП”) таким же методом, как у нас. А в селе Симки Бучавского района храм отбирают греко-католики.

— Как произошедшее повлияло на вашу паству?

— Все это пробудило ее сознание. Наши селяне приехали сюда, в Киев, чтобы отстоять свою веру. Они еще верят, что беззаконие, творимое у нас, — это явление местное. Верят, что в Киеве можно добиться справедливости. Но и они видят, что добиться этого будет непросто.

— Ваше решение?

— Я не могу оставить свою паству, поскольку несу за нее ответственность перед Господом. Это мой крест. Мы будем стучаться в эти двери, пока нас не услышат.

* * *

Решение вопроса все затягивается. А тем временем за зданием Верховной Рады появился еще один крест, который установили православные киевляне.

И кресты эти вопиют о беззаконии…

 Ирина Самсонова