Несправедливость. Жгучей болью обдает все нутро, когда нас незаслуженно обижают. Да если даже и заслуженно, все равно, крайне неприятно. Ведь только что были о себе такого высокого мнения, и вдруг всю нашу сущность втаптывают в грязь.

Особенно часто мысли о несправедливости посещают заключенных. Некоторые этим пытаются уврачевать уязвленное самолюбие или как-то оправдаться перед окружающими. Вспоминается девочка-подросток, которая втайне от родителей брала из общего кошелька деньги, а когда родственники уличили ее, сказав, что люди, берущие “потихоньку”, — воры, закатила истерику: она-то не воровка!

Однако действительно бывают случаи, когда, говоря современным языком, человека “подставляют”. Народная мудрость гласит: “Все, что ни делается — делается к лучшему”. Где же в подобной ситуации искать это “лучшее”? Попробуем найти ответ в жизни одного из православных святых — преподобного Ефрема Сирина.

Святой Ефрем жил в Месопотамии в IV веке. В молодости он отличался вспыльчивым и раздражительным характером; неожиданное вразумление свыше привело его к покаянию — настолько глубокому, что юноша ушел в пустыню и стал монахом. Вот как он об этом говорит.

“В юности, когда жил я еще в миру, нападал на меня враг; и в это время юность моя едва не уверила меня, что совершающееся с нами в жизни случайно. Уносимый волнами обольщения, нечувствительно стремился я к угрожающей опасности.

Что же делает со мною благодать Божия? Она сделала то, что, когда странствовал я по внутренней Месопотамии, встретился с пастухом овец, который предложил переночевать у его костра. Среди ночи напали волки и растерзали овец. Пришли владельцы стада, сложили вину на меня и повлекли в судилище. Явившись к судье, я оправдывался, сказывая, как было дело. Вслед за мною приведен был некто, пойманный в прелюбодеянии. Судья, отложив исследование дела, обоих нас вместе отослал в тюрьму. В заключении встретили мы одного земледельца, приведенного туда за убийство. Но и приведенный со мною не был прелюбодеем, и земледелец — убийцей, равно как и я — хищником овец.

Проведя там семь дней, в восьмой вижу во сне, что кто-то говорит мне: “Будь благочестив, и уразумеешь Промысл; перебери в мыслях, о чем ты думал, и что делал, и по себе познаешь, что эти люди страждут не несправедливо, но не избегнут наказания и виновные”.

Итак, пробудившись, стал я размышлять о видении, и, отыскивая свой проступок, нашел, что в другой раз, быв в этом селении, на поле среди ночи со злым намерением выгнал я из загона корову одного бедного странника. Она обессилела оттого, что была непраздна: ее настиг там зверь и растерзал. Как скоро рассказал я заключенным со мной свой сон и вину, и они, возбужденные моим примером, начали сказывать: поселянин — что видел человека, тонувшего в реке, и, хотя мог ему помочь, однако, не помог; а городской житель, что присоединился к обвинителям одной женщины, оклеветанной в прелюбодеянии. И это, говорил он, была вдова; братья ее, возведя на нее вину сию, лишили ее отцовского наследства, дав из него часть и мне, по предварительному условию.

При сих рассказах начал я приходить в сокрушение: потому что в этом было некоторое явное воздаяние. И если бы один я, то сказал бы, может быть, что все это случилось со мною просто так. Но мы трое постигнуты тою же участию. И вот есть Некто четвертый — Отмститель.

Заснув в другой раз, вижу, что тот же говорит мне: “Завтра увидите и тех, за кого терпите вы обиду, и будете освобождены от возведенной на вас клеветы”. Градоначальник, собрав на нас все подробности, узнал дело в ясности и освободил невиновных. Виновных же приказал отдать на съедение зверям.

С тех пор прежние свои мысли, будто все бывает случайно, я оставил и много плакал, но не знаю, умилостивил ли Бога. Ибо кто говорит, что все самослучайно, тот отрицает бытие Божества”.

Как видно из жития, Ефрем и два других арестанта не были виновны в тех поступках, за которые они угодили в темницу. Но все же в жизни совершали нечто подобное, хотя в свое время и не были за это наказаны.

Так и сейчас. Обвинили в воровстве, которого не совершал? А не таскал ли в детстве яблоки из соседнего сада? Не “экономил” ли на проезде и других необходимых платежах? Не приносил ли с работы что плохо лежит “для дома, для семьи”? А всегда ли отдавал занятое в долг?

Обвинили в убийстве, а ты и понятия не имел о том злодеянии, которое вершилось под твоим именем? А кто вынуждал жену или подругу идти на убийство собственного ребенка (аборт)? Кто грубил и трепал нервы родителям, прежде времени загоняя стариков в гроб?

Скажешь: “Этим все грешат, а посадили незаслуженно меня одного!” Что тут ответишь? Погоди, может, и подобного грешника скоро увидишь на соседних нарах, задумывающегося над теми же вопросами, которые сейчас мучают тебя. А если и не увидишь, все равно, без воздаяния не останется ни один человеческий поступок. Причем, не только на небесах, но и здесь, на земле.

Но за решеткой можно оказаться не только во искупление грехов вольной жизни, но и для изменения качества нашего бытия. Господь хочет, чтобы все спаслись и достигли познания истины. Об этом еще в Ветхом Завете возвещал пророк Иезекииль (см: Иез. 33, 11).

Если опять вернуться к случаю из юности святого Ефрема Сирина, то видно, что заключение послужило ему к исправлению и пересмотру всех жизненных ценностей. Многие ли из теперешних заключенных, еще будучи на свободе, задумывались о смысле своего существования? Один брат написал: “Если бы мне год назад сказали, что буду христианином, буду читать серьезные книги, то я ответил бы: “Лечись, дорогой!” А теперь, несмотря на длительный срок, этот брат благодарит Бога, что хотя бы так поздно, но он понял, ради чего нужно жить.

Однажды Паисия Святогорца спросили: “Что такое Божественная правда?” И тот на примерах ответил следующее:

— Вот, скажем, сидят двое за одним столом и едят, и перед ними одна тарелка с десятью абрикосами. Если один съест, по чревоугодию, семь и оставит другому три — это есть несправедливость.

Если теперь он скажет: “Э, нас двое, а абрикосов — десять, нам приходится по пять” — и съест пять и оставит другому остальные пять, тогда этот человек проявляет человеческую справедливость и имеет человеческую правду. Ради этой человеческой справедливости много раз мы бегаем по судам, чтобы ее найти.

Если же увидит, что другому брату нравятся абрикосы, и притворится, что они ему не нравятся, — и съест только один, ради помысла (дабы не возгордиться своей мнимой праведностью), — и говорит другому: “Брат, ешь ты остальные абрикосы, потому что они мне не очень нравятся, и поэтому лучше я не буду есть другие” — тогда он имеет Божественную правду. Божественной благодатью, однако, вознаграждается с лихвой жертва его. Он обильно принимает Божественную благодать.

Вот и нам нужно по большей части искать и стремиться исполнять Божественную правду, и тогда вопрос о несправедливости снимется сам собой.