Православные храмы

Вознесенский храм Флоровского монастыря

Соборный храм Флоровского женского монастыря на Подоле. Памятник…

Храм святителя Феодосия Черниговского (Львовская площадь)

5 ноября 2012 года, в Пантелеимоновском монастыре в Феофании,…

Храм благоверного князя Александра Невского (в полку МВД «Беркут»)

Престольный праздник: дни памяти Блгв. кн. Александра Невского (30…
Публикации

Иерусалимская церковь – колыбель христианства

Колыбель христианства и хранительница священных сокровищ Святой Земли,…

Хрещення дітей

Святе Хрещення, заповідане Господом, яке здійснюється в ім’я Святої Тройці,…

Душой и разумом — с Богом

Путь к вере у каждого свой. Я крещеная, и привела к крещению многих своих…

Дрейфующие льдины и берег надежды. Протестанты о себе

“Что есть сердце милующее? Возгорение сердца человеческого о всякой твари” (Исаак Сирин).

Предлагаем вниманию читателей комментарий на материалы круглого стола по теме: “Проблемы евангельских церквей”. Встреча проводилась в Санкт-Петербурге редакцией евангельской (баптистской) газеты “Мирт” (№ 3, ноябрь–декабрь 2004 г.) с видными представителями одной из многих ветвей баптизма. Мы нисколько не радуемся проблемам протестантов и разделяем их беспокойство о положении дел в “отрасли”, которое духовно калечит людей. И конечно же, не пытаемся взять реванш за “поражение” на Дальнем Востоке.

При написании статьи мы старались придерживаться евангельского принципа: “Ничего не делайте по любопрению или по тщеславию, но по смиренномудрию почитайте один другого высшим себя” (Флп. 2, 3). Поэтому полностью согласны с мнением редакции “Мирта”, что участники круглого стола — “люди думающие, активные, неравнодушные”.

“И если извлечешь драгоценное из ничтожного, то будешь как Мои уста” (Иер. 15, 19)

“Для спасения необходимо приложиться к Церкви (см.: Деян. 2, 47; 5, 13- 14). Это было тогда, когда Писания не было, но была Церковь и были спасающиеся” (Священномученик Илларион (Троицкий)

 

“Ни видения, ни цели”

Как утверждают участники круглого стола, при всем многообразии программ, выполняемых их общинами, протестанты сами не знают, для чего они это делают: “Мне кажется, одна из проблем наших евангельских церквей заключается в том, что многие из нас не имеют ни видения, ни цели. Мы живем в новое время, и никто нас не учил, как вообще сформулировать цель и видение для церкви” (В. Самошкин, преподаватель христианского университета).

Преподавателю университета, которого “никто не учил”, вторит А. Лычаков, сотрудник библиотеки, обслуживающей 3 тысячи читателей (но и во множестве книг, очевидно, не найти искомого): “Церкви необходима цель. Это может быть строительство церковного здания, помощь какому-то учреждению, школе”. Такое “решение проблемы” вряд ли удовлетворило чаяния предыдущего собеседника и явно не понравилось следующему: “Я согласен с тем, что в церквях нет видения. Если видение — построение церковного здания, то это ограниченное видение, — и человек, и церковь проигрывают. У нас должно быть значительно более широкое видение. Я вижу выход в том, что надо заниматься созданием региональных команд служителей (причем, не обязательно одной деноминации), которые возьмут на себя задачу выработать видение и стратегию работы в регионе” (П. Тимченко, блюститель церквей).

Очевидно, напрасно вздрогнули собеседники, пребывающие в трепетном ожидании откровения от блюстителя церквей. Его “видение” — это команда по выработке видения, да еще и “не обязательно одной деноминации” (оказывается, не только у баптистов проблемы с видением). Но где уж там мечтать о межконфессиональном штабе, если, по словам того же Тимченко, даже со своими по вере “каши не сваришь”: “Все мы сегодня страдаем от разобщенности, у нас нет ни одного авторитетного издания, которое было бы таковым в рамках России”. И далее продолжает: “Я вижу такую проблему как разобщение между центром и регионами. Есть центр — Москва и Санкт-Петербург, и все остальное. Регионы, зачастую, смотрят и ждут, какие же решения примут в центре. А там не собираются принимать никаких решений, затрагивающих интересы или предусматривающих конкретную помощь или миссионерскую стратегию в рамках России”.

При такой удручающей разобщенности, а также учитывая масштабы федерации, “все остальное” долго будет ждать помощи из центра. (Эх! Если бы центр знал!..) чтобы участники круглого стола не питали напрасных надежд на “неодноденоминационную команду”, более опытная и проницательная, как все “акулы пера”, О. Колесова ставит жирную точку над “і”: “На небе разберемся и с конфессиями и с другими церковными образованиями”.

Имея такую безапелляционную, да еще с оттенком игривой фамильярности уверенность попасть на Небеса, вряд ли стоит ломать себе голову над обретением видения, цели и прочих отсутствующих атрибутов протестантского “предания”. Все это просто игра воображения, зачастую — воспаленного.

Чтобы собеседники не слишком унывали, много повидавшая на своем веку, журналист О. Колесова все беды списывает на эпоху: “И отсутствие лидеров, и отсутствие притока, и вялость в каких-то межконфессиональных делах, и общая усталость — это все наша эпоха”. По-видимому, уверенная в себе, но слегка подуставшая женщина надеется, что “вялость в каких-то межконфессиональных делах” “на небе” непременно превратится в резвость. А если учесть, что многие протестанты страдают “обостренным эсхатологическим ожиданием, которое есть во всех церквях”, то до разборок в пакибытии ждать осталось всего-то ничего: “Это учение (ложное эсхатологическое) приобретает характер навязчивой идеи: котел булькает, под этим котлом уже поленья, осталось 5 минут до конца света” (А. Пирогов, пресвитер церкви).

Таким образом, участники круглого стола единодушны в том, что они сами, как и прочие пасторы, не имея видения, цели и стратегии продвижения, являются духовными слепцами: “Если слепой ведет слепого, то оба упадут в яму” (см.: Мф. 15, 14). А что же в Церкви Божией? “Церковь дает нам не систему, а ключ, не план Божиего Града, а способ, как войти в него. Возможно, кто-то собьется с пути, потому что не имеет плана. Но все это он непременно увидит без посредника, увидит сам, оно станет для него реальным; и вместе с тем, тот, кто изучил план, рискует остаться в стороне и на самом деле ничего не найти” (о. Георгий Флоровский).

 

Маленькие “папы” и “плавающая” теология

Пресвитер церкви А. Пирогов доподлинно знаком и с такой бедой протестантов: “Основная проблема теологического характера — это отсутствие пастора над пастором. Есть старший пастор, есть пасторы, которые ему помогают. Младшие пасторы отвечают перед старшим. Перед кем отвечает старший пастор? Он скажет: “Перед Богом”. Перед кем отвечает старший пастор другой такой же церкви? Тоже перед Богом. Отсюда появляется, во-первых, гиперответственность (до отчаяния) этого старшего пастора. И, во-вторых, превращение этого пастора в Диотрефа. Самого настоящего маленького такого “папу”, который никого не имеет над собой — только он и Бог. У него откровения от Бога, он “властелин душ” и он, по сути, распоряжается всем. Потому что над ним — только Бог! Он ни перед кем не несет ответственности”.

По существу, все разноликое богословие протестантов построено на “откровениях” маленьких “пап”, каждый из которых утверждает, что получил пророчество от Святого Духа. Но почему же столько противоречий? Потому что у каждого “Диотрефа” свой дух (см.: 3 Ин. 1, 9; 1 Ин. 4, 1). А ведь святой апостол Петр предупреждает, что “никакого пророчества в Писании нельзя разрешить самому собою” (2 Пет. 1, 20). Без посредничества Святого Духа откровения, получаемые при прочтении Библии, могут оказаться ложными. В Православии имеется защита от лжепророчеств — это Священное Предание, которое, по определению В. Лосского, и есть “жизнь Святого Духа в Церкви”.

А. Пирогов продолжает: “Из того, что нет пастора над пастором, проистекает вторая, на мой взгляд, очень трудная проблема — “плавающая” теология. “Плавающая” теология — это проблема почти всех евангельских церквей. Посетите хлебопреломление, причастие, евхаристию в евангельской церкви. Один пастор будет говорить, что это видимые символы, как учили Цвингли и анабаптисты. Второй будет говорить, что это духовное таинство, и его точка зрения будет похожа на лютеранскую. А третий скажет что-то близкое к учению Православной Церкви; отсюда это благоговение к крошечкам — чтобы, не дай Бог, на пол не упала.

Прискорбно, что протестантские пасторы, даже такого уровня, как А. Пирогов, журналист Трансмирового радио, знакомы с Православием в объеме “падающих крошечек”. Но о горестях своей системы пастор осведомлен хорошо. Он продолжает: “И эта разная теология раздражает людей, которые приходят в церковь, поэтому, мне думается, нет в церкви интеллигенции, которая мыслит и пытается понять, почему от пастора зависит теология, и более того, теология по ключевым вопросам: хлебопреломление, крещение и прочее”.

Короче говоря, кто “мыслит и пытается понять”, тот уходит. А кто же остается? Пастор Пирогов уточняет: “В наших церквях, в основном, люди, имеющие изначально замкнутую, своеобразную субкультуру, и мало тех, кто мог бы что-то сказать светским людям”. С этим согласен и пастор М. Баранов: “Нет у нас церковной культуры — особенно это чувствую я в своей церкви. А что значит церковная культура? Это определенное отношение к воскресеньям, определенное отношение к руководству, к каким-то церковным событиям”.

Такая примитивная “культура”, точнее, субкультура (предкультура), но и ее, оказывается, нет. А что же имеется? Пастор Баранов утверждает, что есть увечное богословие: “Из богословской сферы я хочу перейти в практическую, потому что понятно, что богословие хромает. Оно формировалось во время войны, во время репрессий и гонений”. Пастор Баранов еще надеялся исправить хромающее богословие с помощью христианского образования, но увы… Он с горестью констатирует: “К сожалению, в этом году в Санкт-Петербургский христианский университет поступило семь новых студентов. Есть определенный кризис образования”.

С ним полностью согласен М. Черенков, автор статьи “Русский протестантизм: у порога истории”, напечатанной в этом же номере газеты “Мирт”: “При всех успехах (сильно преувеличенных) богословского образования, так и не удалось сформировать нового творческого поколения, которое совершило бы прорыв в теории и практике протестантизма. Нам крайне не хватает грамотных и способных авторов, исследователей-теоретиков”.

И все же пасторы, называющие свое богословие “плавающим” и “хромающим”, — большие оптимисты по сравнению с С. Конторовичем, директором миссии, которому по чину положено знать проблемы более глубоко: “Отсутствие внятного богословия практически у всех евангельских христиан — это серьезная проблема. Хорошо, если пастор приучен к самообразованию, читает и интеллектуально как-то развивается. Конечно, может получиться в результате баптистский пастор с небаптистским богословием, но это будет хотя бы ясная система. Большинство не имеет этой системы в принципе. Иной раз слушаешь одного и того же проповедника два воскресения подряд, и он даже не замечает, что противоречит сам себе. И церковь нормально все воспринимает”.

Можно бы и не комментировать, но трудно удержаться. “Отсутствие внятного богословия практически у всех” — это, без сомнения, — у всех.

Иначе те, которые его имеют, поделились бы с остальными. В Церкви должно быть единое богословие во всем своем многообразии и полноте, а “у всех — не у всех”— это человеческие измышления. Ну и, конечно же, “баптистский пастор с небаптистским богословием” — это угроза для всей “отрасли”. Потому что если пастор “читает (?!) и интеллектуально как-то развивается (?!)”, то может такого начитаться, что вдруг заговорит на “иных языках”, а если еще дальше продвинется в таком-сяком “интеллектуальном развитии”, то, глядишь, еще и спляшет прямо вокруг кафедры.

За все эти “новшества” он немедленно будет анафематствован своими “маленькими папами”, но, “как духовно возросший герой веры”, — принят в ряды более продвинутых “смежников”, “крещенных духом со знамением говорения”. Поэтому, даже и не знаешь, что лучше — или пусть пастор не читает, или пускай у него формируется, хоть и не баптистская, но “ясная система”, которой “большинство не имеет в принципе”, то есть не читает вовсе. Ну и что? Зато так спокойнее: не читает, не мыслит и не уходит.

“Ибо кто из вас, желая построить башню, не сядет прежде и не вычислит издержек, имеет ли он, что нужно для совершения ее, дабы когда положит основание и не возможет совершить, все видящие не стали смеяться над ним, говоря: этот человек начал строить и не мог окончить?” (Лк. 14, 28–30).

Одним словом, протестантскую башню никак не удается достроить: то стены рушатся, то крыша едет.

Протестанты, которые непредвзято относятся к Православию, дают ему положительные оценки: “Православие рассматривает истину, как то, чем во всей полноте обладает Церковь, как выражение той жизни, которую Церковь имеет через Святого Духа. Эта истина выражается посредством Библии, творений отцов Церкви, Вселенских Соборов, литургии, и даже архитектуры и расположения икон внутри Православного храма. Все вышеперечисленное является инструментами, посредством которых Церковь сохраняет и передает Истину, доверенную ей Духом Святым, и которые корнями уходят в Предание — основание православного богословия. Если мы действительно желаем понять Православие в целом, несмотря на то, что идея “Предания” кажется евангельским христианам чужеродной или непонятной, все-таки нужно понять ее” (Д. М. Фернберг, “Иными глазами”).

Доктор Фернберг без обиняков предлагает своим единоверцам заняться “самообразованием”, ничуть не опасаясь, что “получится баптистский пастор не с баптистским богословием”, а с православным. Тогда, возможно, удастся преодолеть синдром постоянной устареваемости протестантского богословия, в том числе и богослужения, вечно отстающего от эпохи. Этим обеспокоен В. Самошкин: “Сегодня необходимо изменить смысл богослужения. В советское время было недостаточно христианской литературы и Библий, и целью богослужения было назидание прихожан. Именно поэтому в наших церквах есть три или четыре проповеди. Богослужение сегодня должно быть направленно не на назидание, а на то, чтобы войти в присутствие Господа, поклониться Ему”.

А не намекает ли В. Самошкин на “поклонение и вхождение в присутствие” по-лжехаризматически, как предлагает пастор В. Прудыус: “Сегодня многие церкви отказались от мощного прославления под звуки духовых и ударных инструментов, танцев, пения на иных языках, хлопанья в ладоши и других нормальных атрибутов библейского служения хвалы. В результате христиане не входят в поклонение, Божие присутствие, и не исполняются Духом Святым” (газета “Тимофей” № 2, февраль 2005 г.).

Далее В. Прудыус “подкрепляет” свои фантазии словами из Писания (см.: Еф. 5, 18–19), где ап. Павел говорит совершенно о другом. Разве можно представить себе первоапостольскую Церковь, тайно собравшуюся в Римских катакомбах, чтобы поклониться Христу и при этом участвующую в языческой вакханалии?

Православная литургия, которой около семнадцати веков, никогда не устаревает, а также помогает искреннему христианину войти в присутствие Божие и поклониться Ему, чтобы с благодарностью и страхом принять Тело и Кровь Христа в Его Евхаристии. По словам протестантского историка Х. Л. Гонсалеса, литургия в огромной степени способствовала сохранению Православия во времена жестоких преследований, например, в годы турецкого пленения или коммунистических гонений.

Доктор Д. М. Фернберг, называющий богословие Церкви зрелым православным богословием, продолжает: “Евангельские христиане в большом долгу перед Православной Церковью в области тринитарного богословия и христологии”.

Священное Предание ограничивает буйство человеческих фантазий, но не связывает, а наоборот, инициирует и стимулирует развитие богословской мысли, направляя этот процесс по узкому Евангельскому пути.

По сути, вся протестантская “черезполосица” и неимоверная пестрота учений возникли из-за отрицания Священного Предания, как сдерживающего фактора, не позволяющего стихийно заниматься небоговдохновенным доктринотворчеством с последующим образованием новых религиозных направлений.

Даже традиционные протестанты, имея благие намерения внести нечто новое в свое неполноценное богословие, страдают, подобно гоголевскому Хлестакову, “необыкновенной легкостью мыслей в голове”. Иногда случаются и курьезы. Баптистский пастор с многолетним стажем, защищая своих прихожан, увлекающихся уринотерапией, приводит слова из Писания: “Пей воду из твоего водоема и текущую из твоего колодезя” (Притч. 5, 15). Конечно же, в притчах говорится о супружеской верности, но протестанты, со времен Лютера исповедующие небиблейский принцип “только Писание”, буквально цепенеют в ложном благоговении перед каждой цитатой из Библии, даже произвольно вырванной из контекста. Напомним, что Священное Предание этого не позволяет делать.

Кстати, в лютеранской церкви со временем сложилось свое предание; в принципе, есть оно и во всех деноминациях, но каждое “предание” должно обязательно соответствовать “духу нашего братства”. В традиционном протестантизме, где влияние пасторов и учителей более или менее ограничено, любой прихожанин может сомневаться в том, что проповедуют с кафедры. Учитывая противоречивость высказываний даже из одних уст, не говоря уже о пестроте мнений разных проповедников, каждый член церкви со временем становится “учителем” и “микропапой”, творящим удобное ему “богословие” (для личного “употребления” или — для узкого круга друзей, например, в домашней группе).

Если же секту возглавляет безоговорочный “авторитет” вроде пастора-гуру А. Ледяева, который “погружает в себя учеников” посредством так называемого “крещения в Моисея”, то любое “свободомыслие” пресекается. Каждый и во всем должен копировать “апостола”. Как говорил великий мастер бессовестной лжи доктор Геббельс: “Фюрер думает за всех”, а также: “Чем неправдопобнее ложь, тем быстрее ей верят”.

 

“Вроде и не западные, вроде и не свои”

Автор статьи не страдает обскурантизмом*, ксенофобией**, “протестантофобией” и не подстрекает массы на всенародную борьбу с “ветряными мельницами”, если это даже объективные реалии, такие, как “глобализация”, “евроинтеграция”, “кодификация”, “интернетизация” и, тем более, леденящие кровь всевозможные “страшилки”, которыми напичкана псевдоправославная литература.

Понимая, что парламенты большинства стран уже давно не принимают сколько-нибудь важных решений без оглядки на “сильных мира сего”, мы все равно не требуем у “мирового правительства” немедленно выступить с официальным заявлением о том, что его нет, никогда не было и впредь не будет. “Наша брань не против плоти и крови” (Еф. 6, 12). Любые внешние факторы, как и чужие недостатки, не могут помешать нам спастись или отлучить от любви Божией…

Директора миссии С. Конторовича беспокоит ранее поднимаемая проблема: “Отсутствие культурного лица у евангельских христиан — это правда. Мы — непонятно кто: вроде и не западные, вроде и не русские. Кто мы? Это тоже проблема. Человек выпадает из привычной социальной среды и не понимает, где он”.

С. Конторович считает, что “неокультуренное лицо” можно отретушировать с помощью обильного пропагандистского макияжа. И сразу же находит не то виновника всех бед, не то пример для подражания: “Отсутствие внятного пиара — вообще беда. При этом мы столкнулись с мощнейшей пиар-пропагандой Православия за последние 15 лет. Мы живем в стране, где люди, не являясь православными по убеждению, отождествляют себя с ним. И нам трудно работать с этими людьми, тем более, когда они не понимают, а чем мы-то хороши”. Судя по настроениям за круглым столом, протестанты сами не понимают, “чем-то они хороши”. Или “хороши” просто потому, “что это — мы”.

В этой связи предоставим слово М. Черенкову, ранее упоминаемому автору статьи из газеты “Мирт”: “Во-первых, необходимо констатировать отсутствие идеи “русского протестантизма”. Не больше ясности относительно “русскости”. И здесь вспомним еще один вопрос — об отношении русского протестантизма к Западу. Нам говорят: вы чужие. Вы разрушаете исторические и духовные традиции русской веры и культуры. Вы “пятая колонна”, “западники”. Мы невнятно что-то бурчим, но своей жизнью часто подтверждаем эти подозрения (финансовая зависимость от Запада, массовая эмиграция, засилье богословской литературы, богословское равнение на Запад и т. д.)”.

Итак, при “засилье богословской литературы, богословского равнения на Запад и т. д.” (например — при достаточном количестве докторов богословия), у наших протестантов все равно “отсутствует внятное богословие”, потому что его нет и на Западе (иначе друзья бы помогли, как например, помогают финансами)”. Кстати, донетчанин М. Черенков так озаботился проблемой “нерусскости” русского протестантизма, что напрочь запамятовал, в какой стране он проживает, и кроме украинизма “бурчим” (лучше было бы сказать — “бормочем”), не предложил ни одной “национальной идеи”, но это уже проблемы украинских протестантов, дополнительные.

Поскольку, в понимании М. Черенкова, Запад не оправдал надежд, а Восток (надо полагать, что он имеет в виду Восточную Православную Церковь) ему явно не по душе, то украинский апологет русского протестантизма предлагает “кардинальное решение”, к тому же весьма “оригинальное”: “Поневоле приходит на ум лозунг времен исламской революции в Иране (1979): “Ни Запад, ни Восток”. Иными словами, лишь опора на собственные силы дает возможность идее окрепнуть и даже развиться”.

Тем самым “протестантский аятолла” лишний раз подчеркивает, что протестантизм — это не церковь, а религиозно-общественное движение, уповающее на что угодно, только не на Бога.

Тем временем А. Лычаков возмущается: “Потенциальные члены евангельских церквей постоянно слышат, что это секта, враги, предатели своей страны и Русской Православной Церкви, что они находятся на содержании у иностранцев и за деньги ходят в эти церкви”. Ему оппонирует и одновременно обнадеживает “апологет”: “Итак, я уверен: “протестантизм в России” должен стать “русским протестантизмом”, т. е. не просто “филиалом”, представительством Запада, но самостоятельной силой, новым фактором в духовном возрождении нашего народа” (М. Черенков, г. Донецк).

Впрочем, не будем вмешиваться еще и в “международные разборки”, но предоставим право русским протестантам самим выяснять отношения со своим народом, от которого они отгородились каменной стеной доморощенной исключительности, импортированного высокомерия и выхолощенной “святости”.

Мы обращаемся к озабоченным протестантским функционерам с вопросом: “А стоит ли так убиваться, чтобы решить “самую главную проблему”: как стать своими для собственной страны”, т. е. — для мира? (А. Лычаков). Может, стоит позаботиться о другом: “Как стать своими для Бога в процессе поисков Царствия Божия?”, потому что тогда все остальное приложиться нам: “Итак, вы уже не чужие и не пришельцы, но сограждане святым и свои Богу, быв утверждены на основании Апостолов и пророков, имея Самого Иисуса Христа краеугольным камнем, на котором все здание, слагаясь стройно, возрастает в святой храм в Господе, на котором и вы устрояетесь в жилище Божие Духом” (Еф. 2, 19–22). Итак, если свои Богу, то уже не пришельцы и не чужие, а сограждане святым. Только для этого надо утверждаться и устрояться на Камне, а не на песке.

 

О глянцевой “святости” и опасности “дрейфа”

Конечно же, в “невнятном, хромающе-плавающем богословии” отсутствует библейское понимание христианской святости. Для самих протестантов она заключается во внешнем имидже: не пью, не курю, не ворую, хорошо воспитан и т. д. и т. п. Поэтому, если условно определить “среднестатистические показатели”, то “усредненный” протестант выглядит несколько лучше такого же “среднего” православного, или, другими словами, не протестанта.

В протестантском “предании” тщательно культивируются душещипательные байки из жития их “святых” и “нечестивых”. Например, о водителе-баптисте советских времен, который напрасно пытался убедить начальника гаража позволить ему заплатить за бензин и за машину (на которой он сам работал), чтобы привезти домой дрова. Руководитель гаража, конечно же, “отпетый вор и проходимец”, уговаривал подчиненного не создавать себе и ему лишних проблем. Поскольку честный баптист настаивал на оплате, то начальник не выдержал и вскричал: “Ну и как же с таким гадом можно работать?!” (История упомянута и в комментируемых нами материалах круглого стола).

Протестанты любят рассказывать об “ужасном” сне, который приснился одному прихожанину, заядлому курильщику. Якобы за ним пришли падшие ангелы, чтобы препроводить нечестивого в ад, на что испуганный прихожанин уверенно ответил: “Отстаньте! Мое имя записано в Книге Жизни” (вспомним протестантское “Я спасен”). Слегка пристыженные демоны еще раз просмотрели списки и, не обнаружив имени курильщика, бесцеремонно впились ему вилами в бока. Тогда несчастный вскричал: “Иисус, Ты же обещал!” Явился Господь и, глянув в Книгу Жизни, проговорил: “Твое имя записано, но слишком закопчено”. Проснувшись в холодном поту, “уже не курильщик” уничтожил все запасы сигарет в доме. Такие пасторальные небылицы воспринимаются публикой “на ура” Поскольку курят, дествительно, единицы, то остальные считают себя “святыми” и “непорочными”.

Конечно, пьянство, курение, хамство, воровство и прочие дурные наклонности не должны даже именоваться у христиан, но бывают такие ситуации, когда человек, избавившись от вредных привычек, не подозревает, что находится на краю пропасти. Очень хорошо сказал об этом православный богослов А. И. Осипов: “Представим себе человеские страсти в виде коварных змеек. Однажды человек замечает, что уже не пьет, не курит, исправно платит налоги, верен своей жене. Одним словом, себе и окружающим представляется “святым”. В действительности же произошло вот что: коварная змейка гордыни проглотила остальные змейки-страсти и превратилась в безобразного, здоровенного змия, а это более, чем опасно”.

Отцы Церкви говорят: “Диавол не имеет нужды искушать гордого, потому что он сам сделал себя врагом и супостатом. Иные, ослепленные гордостью, считают себя святыми и только в час смертный несчастные познают свою погибель. Блудных исправляют люди, лукавых — ангелы, гордых — один Бог” (схиигумен Савва, “12 заповедей спасения”).

Протестанты изумляются, когда ломаются стереотипы их понимания “святости”. Вот что об этом думает С. Конторович: “Мы не имеем в наших церквах внятного определения, что есть святость христианская, поэтому часто все сводится к упрощенному законничеству. Человек узнает, что английские баптисты курят, а немецкие — пьют пиво, приходит к пастору и спрашивает: “В чем же христианская святость?” Т. е. человек не понимает, как ему быть святым без жестких, внятно прописанных правил”.

Складывается впечатление, что не только “человек не понимает”, но и директор миссии — также, иначе бы объяснил. Наши протестанты слегка лукавят, утверждая, что известный баптистский проповедник Сперджен курил трубку, непременно при этом добавляя: “На склоне лет он уже не набивал ее табаком”. Значит — “святой”. В противном случае — “вечная погибель”. В действительности же, как пишет протестант У. Петерсен в книге “25 удачных браков”, Сперджен до последних дней жизни дымил толстыми колониальными сигарами.

Мы же не стыдимся того, что Мария Скобцова, русская православная монахиня в эмиграции, автор глубоких богословских трактатов, вообще, женщина с некоторыми “экстравагантными” манерами, курила сигареты. При этом, как утверждают люди, близко с ней знакомые, М. Скобцова не была водима человеческими страстями. После заточения в фашистский концлагерь, мать Мария добровольно пошла в газовую камеру, чтобы спасти свою соузницу. После смерти канонизирована.

Участник круглого стола М. Неволин, представитель одной из протестантских миссий, сокрушается: “Есть определенная проблема — курение. И если в данной церкви проблема совершенно не актуальна, то с кафедры очень много будет говориться как раз о ней. Нам легко говорить, скажем, о проблеме гомосексуализма в какой-нибудь лютеранской церкви далекой Норвегии, но мы боимся говорить о том, что актуально именно для нас”.

С большой долей вероятности можно предположить, что викинги-содомиты “из далекой Норвегии” не курят, не пьют, не воруют, являются примерными “отцами” и “матерями” своих “семейств”, к тому же настолько хорошо воспитаны, что даже и по ночам не храпят. То есть, по меркам “хромающего” богословия, они — … Нет, рука не поднимается написать это слово. Пока еще в лютеранской церкви мужеложество и лесбиянство именуются грехом и обличаются. В некоторых же других протестантских общинах, официально возглавляемых пасторами-гомосексуалистами, мерзостная “любовь” приветствуется, а однополые браки благословляются. Потому что, если богословие “плавающее”, то оно куда-нибудь да “приплывет”.

Опасность дальнейшего сползания в пропасть понимают и сами протестанты. Например, М. Неволин приводит два места из Писания (см.: Иуд. 4 и Кол. 2, 20, 21) и на их основании утверждает: “Эти отрывки обозначили два совершенно разных полюса. В одном случае это некий ложный аскетизм. В другом — совершенно другая идеология: чем больше я согрешаю (возможно, даже напоказ), тем больше благодать. И вот, так или иначе, любая церковь, на мой взгляд, имеет опасность дрейфа либо в одну, либо в другую сторону. И фактически, трудно услышать о каких-то опасностях или сложностях, которые свойственны именно этой церкви”.

С Неволиным трудно не согласиться. Протестантские церкви действительно напоминают дрейфующие льдины, подвергаемые воздействию противоположно направленных сил — ложного (самозванного) аскетизма и вседозволенности. Поэтому и происходит постоянное “раскалывание льдин”: дробление, отпочкование, образование новых общин и конфессий из-за теологических разногласий, порою незначительных, например, надо или нет регулярно проводить ритуальное омовение ног прихожанам.

В условиях демократических и религиозных свобод наибольшую опасность представляет второй вектор движения — к вседозволенности, например, к лжехаризматическому беспределу. Если у традиционных протестантов, по их же словам, богословие “плавающие”, “хромающие”, “невнятное”, то у лжехаризматов — бурлящее, кривое на обе ноги и слепое на оба глаза, бессмысленное и непредсказуемое, но с претензией на исключительность.

Вот так творит “богословие”, точнее, суесловие, пастор С. Аделаджа. Возбужденный, почти всегда взвинченный “апостол” зачитывает стих из Писания: “В тот день Я восстановлю скинию Давидову падшую, заделаю трещины в ней и разрушенное восстановлю, и устрою ее, как в дни древние” (Ам. 9, 11). Дальше следует “проповедь”: “Давид танцевал? Конечно, танцевал и скакал!” (см.: 2 Цар. 6, 14). Наша церковь танцует? Да, танцует и скачет! Значит, мы и есть восстановленная Богом падшая скиния Давидова, истинная Христова церковь. Кто против — с ним будет как с Мелхолой” (см.: 2 Цар. 6, 16–23). Публика в зале, воодушевленная “потрясающим” откровением, руками, ногами и орущими глотками, под гром барабанов и ревущую музыку подтверждает свое “мессианское предназначение”. Идет “богослужение” — гульбище в “Посольстве …”.

А. Ледяев, старший пастор лжехаризматической секты “Новое поколение”, также сочинил и судорожно внедряет собственную доктрину под названием “крещение в Моисея” (т. е. в себя любимого): “Крещение в Моисея — это погружение в мир своего учителя и отождествление с ним. Успешный ученик — тот, кто крестился в своего учителя и воспроизвел в своей жизни его мастерство. Крещение в Моисея — продукт любви ученика к своему учителю. “Новое поколение” — это тоже школа, в которой я, как учитель, имею цель взрастить своих последователей и учеников, чтобы те по всей земле распространяли радикальное Евангелие, а также — откровение о “восстановлении скинии Давида и реформации общества, преображая нации и утверждая на этой земле Новый Мировой Порядок, имя которому — Царство Божие” (Газета “Тимофей”, № 2, февраль 2005 года).

Достаточно нескольких убаюкивающих слов из Библии, чтобы клонированные ученики лжемоисея поверили в “мастерство учителя” и ринулись распространять по всей земле “радикальное Евангелие”, вылупившееся из уже слегка приевшегося “Евангелия преуспевания”. Попутно они “восстановят скинию, реформируют общество, преобразуют нации и утвердят Новый Мировой Порядок”. Все эти доктрины рождаются в поврежденном воображении наглеющих лжехристов и являются весьма привлекательными для “умеренных” протестантов, скучающих в своих общинах, где проповедуется “хромающее” богословие.

 

Ничтожность людских ресурсов

Вполне закономерно, что ложная протестантская святость породила и кризис личности. Вот что говорит об этом пастор С. Шапорев: “Первая проблема — ничтожность человеческих ресурсов в евангельских церквах, способных, готовых, желающих трудится, служить, созидать церковь. Почему? Наверное, — и здесь вторая проблема — потому что в последние годы доминанта в служении — это тюрьма, больница, детский дом. Согласен, что у нас почти нет нормальных программ, направленных на среднего человека. Для таких людей редко встретишь нормальное благовестие. Такие люди в церковь не попадают, поскольку мы к ним не обращаемся. Те, кто в большинстве своем попадают в церкви, пришли из тупиковых ситуаций, и они могут великодушно позволить о себе позаботиться. И нет смысла толкать их на то, чтобы они взяли на себя ответственность, потому что не за тем они в церковь пришли, да мы не за тем их и звали. Мы говорили им, что Господь о них позаботится, вот они и ждут, что о них будут заботиться. За последние десять лет произошла смена акцента с Бога на себя, т. е. с Бога на человека. Отсюда поиск не столько Бога, сколько божественного. Вся забота — о себе”. С этим согласен М. Баранов: “Еще одна наша проблема — это ориентация в основном на маргиналов”.

Итак, протестанты уже устали от маргиналов*, которым они обещали золотые горы, а теперь не знают, что с этими несчастными делать. Обличая, в первую очередь, Иуду Искариота, который, якобы, заботился о бедных, а на самом деле, воровал деньги из ящика, который носил, Господь предупреждал: “Ибо нищих всегда имеете с собою, а Меня не всегда” (Ин. 12, 8).

Когда Иисус Христос уходит, а нищие остаются, то с ними одна только головная боль. Сразу же возникают финансовые затруднения, о чем хлопочет А. Лычаков: “Проблему для евангельских церквей я вижу в нехватке средств. Здесь наши западные друзья, верующие, оказали огромную помощь. Но они, прошу прощения, также воспитали целое поколение верующих, которые ждут, что им что-то дадут. Желание только получать, но ничего не отдавать очень губительно для наших церквей”.

С. Конторович также среди нескольких проблем, как-то: “отсутствие стратегии”, “отсутствие планирования”, называет и “отсутствие прозрачности в финансах”. Затем продолжает: “Последнее — это вообще отдельная тема, не для нашего круглого стола”. Уважаемый директор! Не беспокойтесь, мы все понимаем: среди множества “отсутствий” это — наиболее деликатное (не для круглого стола). Такая досада: либо финансы отсутствуют, либо прозрачность — вечный дисбаланс.

С. Конторович признает, что протестантская действительность калечит людей: “Большая проблема, по моим наблюдениям, — это сломанные посланники без ресурсов. Очень часто наши церкви посылают людей на какое-то служение или для создания церквей, не обеспечивая их никакой поддержкой. И это достаточно распространенная практика. Человека, особенно недавно уверовавшего, полного энтузиазма, кидают на амбразуру, а потом оттаскивают холодное тело и удивляются, почему так произошло”.

И далее: “У нас единственная модель, которую мы приняли и внедряем, — это христианство, основанное на энтузиазме. И потом имеем проблемы. Этот энтузиазм нужно каким-то образом поддерживать, а это очень сложно. Это выливается в два типа христианства: эсхатологическое и апокалиптическое, потому что это может каким-то образом поддерживать энтузиазм. Или христианство типа “против кого дружить будем?”, т. е. обязательно нужен внешний враг: “туда не ходи, там враги, а у нас правильно”. В результате оказывается, что через некоторое время мы имеем людей, которые реальной, обыденной жизнью жить просто не умеют. Они умеют или ожидать второго пришествия, или враждовать с кем-то. Если этого нет, то человек оказывается в вакууме, он говорит: “Что мне делать? В чем моя христианская жизнь? А почему я с вами, а не с ними?”

Директор миссии С. Конторович приводит и некоторые другие проблемы, беспокоящие протестантов, а в конце делает хоть и неожиданный, но вполне закономерный вывод: “Это слабое, обреченное христианство”.

Мы не считаем, что протестантизм как религиозно-общественное явление исчезнет через некоторое время. Обреченность, по-видимому, заключается в том, что в недалеком будущем протестантизм приобретет иные формы, другими словами, более “интересные” модели, о которых мечтает директор миссии С. Конторович. Это будет модернизированное христианство. От теперешнего, наверное, останется только название. Впрочем, не будем предугадывать. Бог знает.

Действительность же такова, что с момента возникновения происходит постоянное вырождение протестантизма. Например, баптизм в XIX столетии был качественно иным, более “православным”. Евангельские христиане (баптисты и пятидесятники), подвергавшиеся гонениям в советские времена и умиравшие в сталинских концлагерях, мало походили на теперешних. Деградация протестантизма проявляется и в возникновении все новых сект, исповедующих уродливую веру.

Конечно же, всеобщее падение нравов, свойственное последнему времени, не обошло стороной никого. Но одно дело, когда Церковь “держит планку”, т. е. не меняет (да это в Православии и невозможно), а только развивает свое богословие как часть Священного Предания, отвечая на вызовы времени, продолжая оставаться ориентиром для тех, кто жаждет спасения по милости и благодати Распятого за нас и Воскресшего для нас, и совсем другое — когда аморфное христианство постоянно “опускает планку” в соответствии со своим мимикрирующим богословием и в угоду человеческим страстям, становясь, в конце концов, неотъемлемой частью секулярного общества, а то во многом и хуже его.

Нестабильность протестантизма проявляется и там, где “евангельские христиане” обещали стоять насмерть, т. е. в постоянном повреждении Евангелия. Необузданные страсти, извращенные умы лжесловесников, сожженных в совести своей, выдают “на гора” вместо Евангелия Господа нашего Иисуса Христа новых и новых теологических монстров: “либеральное Евангелие”, “Евангелие преуспевания”, “агрессивное Евангелие”, “радикальное Евангелие”, “феминистское богословие”, “помазание Нимрода”… Что дальше? Воистину: “Сон разума порождает чудовищ”.

О том, что протестанты зачастую движимы не Святым Духом, а энтузиазмом и прочими человеческими эмоциями и страстями, свидетельствует и напечатанная в этом же номере газеты “Мирт” заметка под названием “Франциск Тайбеский” (очевидно, по насмешливой аналогии с Франциском Ассизским, проповедовавшим птицам). Перепечатываем заметку почти целиком.

“Львы в зоопарке Тайбея (Тайвань) покусали проповедника, пожелавшего обратить их в христианство. Некто Чен-Чун-Хо прыгнул в вольер с животными и закричал: “Иисус спасет вас!”, после этого он заявил льву: “Давай, укуси меня!” Животное последовало его совету и для начала разодрало зубами пиджак Чена. После этого миссионер, не выказывая паники, присел на валун, а лев укусил его за руку, а затем разодрал его штаны, пытаясь добраться до ноги. К этому моменту охранники зоопарка прибыли на место происшествия, отогнали льва водометами, а затем усыпили животное, выстрелив в него шприцем с успокоительным. От более тяжелых повреждений Чена спасло лишь то, что как раз перед его визитом львов покормили”.

Что это? Глупость, фанатизм, безрассудство, одержимость?.. В описанном случае немного пострадал только сам миссионер. А кто сосчитает, сколько искалечено человеческих душ в различных сектах, куда, буквально хватая за петли, привели людей фанатики-миссионеры? Бог знает и воздаст каждому по делам его.

 

Дальневосточный триумф обреченного христианства

По сравнению с остальными участниками круглого стола (“из центров”), П. Тимченко, блюститель церквей, “жизнь которого прошла на Дальнем Востоке: Якутск, Магадан, и т. д.”, выглядит эдаким оптимистом-бодряком, как и подобает всякому уверенному в себе бывшему провинциалу. Выслушав приунывшую братию, блюститель церквей заявил: “Мой вывод таков: чем дальше на Восток, тем веселее. Ситуация там совершенно другая. Например, на Сахалине 2% населения — официально протестанты. В Приморском крае количество протестантских общин превышает количество православных церквей”.

Наверняка участники круглого стола слегка оживились. Дело в том, что баптисты, оказывается, комплексуют в связи с непреодолимостью однопроцентного барьера. Вот как по этому поводу сетует А. Лычаков: “Даже когда люди видят хорошие, положительные стороны евангельских верующих, все равно бывает отрицательная реакция. О том, что это так, говорит и статистика: как был один процент евангельских верующих до революции, так один процент и остался. По-моему, это самая главная проблема — как нам стать своими для собственной страны”.

И вдруг такая “виктория” в районе далекого пролива Лаперуза, а в Приморском крае, вообще аншлаг. Об этом повествует безымянный автор заметки “Приморье протестантское”, напечатанной в этом же номере газеты “Мирт”.

“В Приморье 76 православных и 164 (!) протестантских организаций. Получается, что Приморье не православное, не буддистское, не мусульманское, не иудейское, а протестантское!”

Если добавить, что Приморье не кришнаитское, не зороастрийское, не кунфуцианское, не вудуистское и т. д., то успех покажется еще более внушительным.

И далее восторженый автор заметки продолжает: “Эти организации строят на территории края множество церквей, их возглавляют пасторы, в основном, из Республики Корея. Практически все члены общин посещают приходы регулярно, исполняют все религиозные обряды, в отличие от православных, которые приходят в храм раз в год, а то и реже”. И впрямь, какая-то “южнокорейская Цусима”!

Без сомнения, “члены общин, которые исполняют все религиозные обряды”, сразу поняли, “чем хороши пасторы, в основном, из Республики Корея”, не то, что их единоверцы из европейской части России. Правда, автор заметки умалчивает, что верующие в Южной Корее (кроме буддистов, конечно) это, в основном, “языкоговорящие” пресвитериане и пятидесятники. Таким образом, Приморье хоть и не баптистское, но главное, что и не “православное”. Не знаем, пришел ли на Дальний Восток вездесущий, влиятельний и очень богатый (а, значит, — “весьма хороший”) “преподобный” Сан-Мюн Мун со своей сектой, которая зарегистрирована в России, но если там высадятся его “энтузиасты”, то остальным протестантам мало не покажется.

 

“Какое-то странное образование” — тенденция

Без сомнения, назвать протестантизм церковью — язык не поворачивается, потому что не может быть церковью гигантский конгломерат, состоящий из более чем 2000 “независимых направлений”. Даже баптисты понимают, что с ними происходит нечто невообразимое. Об этом сокрушается М. Неволин: “Мне кажется, что в последние время размывается понятие церкви. Что такое церковь? В последние годы появилось много общин, которые сами себя часто церковью и не называют. Используют другие слова — например, миссия. В итоге получается какое-то странное образование: для внутреннего употребления используется слово “церковь”, а для внешнего — это слово почему-то стараются не употреблять”.

Итак не церковь, а “какое-то странное образование”. В разлившемся море протестантизма подобных “странных образований” великое множество. Вот, например, о чем сообщает журнал “Перспектива” (№ 1, ноябрь–декабрь 2004), в статье-интервью под названием “Пастор — поп-звезда”.

“С самого начала своей музыкальной карьеры певица из Сингапура Сан Хо, которая вместе со своим мужем Конг Хи являеться пастором City Harvest Church, имеет феноменальный успех”. Далее говорит сама (сам?) пастор — поп-звезда: “Я первый пастор с крашенными волосами и в штанах хиппи. Когда я достигаю хороших результатов в Америке, никому на самом деле нет дела, какого вероисповедания я придерживаюсь. И я совсем не стыжусь своего имиджа, наоборот, я горжусь им. Потому что на самом деле моя вера дала мне силу. И, конечно же, мои фанаты”.

Можно себе представить, что вытворяют фанаты пастора-певицы-танцовщицы и какую они “дают силу”, когда “святая” Хо “проповедует”: крашенными волосиками взметнет, наклеенными ресничками подмигнет, оголенным плечиком поведет, хипповыми штанишками повиляет, лиловыми губками запоет…

Такую вот перспективу для протестантов и всех приверженцев “неважно какого вероисповедания” рисует журнал “Перспектива” и его главный редактор Д. Масон, он же старший пастор лжехаризматической секты “Мировая жатва”, он же президент обьединения, он же …и прочая, и прочая, и прочая. На кон выставляется очередной тип богословия, назовем его, скажем так, “игривым”. У “игривого богословия” весьма конкретные составляющие: таланты и поклонники, поездки и круизы, сленги и хиты, диски и альбомы, менеджеры и продюсеры, награды и фуршеты… Конечно же, такое богословие не раздражает, потому что удовлетворяет похоть плоти, похоть очей и гордость житейскую.

Листая журнал “Перспектива”, мы набрели на очередное интервью (сколько их уже было и сколько еще будет до начала парламентских выборов 2006 года?!) с нашей давней знакомой пастором Софией, которая находится в одной лжехаризматической обойме с пастором Сан Хо. Даже на первой странице обложки журнала рядом с большой “иконой” пастора Софии размещен “образок” поменьше, на котором угадывается лик сингапурской “Моны Лизы”. Правда, София Тимофеевна не танцует, как “прима” поп-звезда, зато отлично справляется “на подтанцовке”, причем, сразу у двух господ — “апостола” Аделаджи и банкира Черновецкого.

Поскольку все интервью пастора Софии составляются по классическому принципу “сами спрашиваем — сами отвечаем”, то они удивительно похожи, как и ее фотографии, которые в последние три года лепятся на всяком пустом месте (пусто место свято не бывает). Например, в журнале “Перспектива” мы насчитали восемь до боли знакомых образов (даже на один больше, нежели “полнота” и на два — количества отпечатков главреда Масона). В этой связи мы ограничимся только некоторыми высказываниями Софии Тимофеевны.

“Я благодарна Богу за то, что Он открылся мне во всей полноте. Я понимаю сострадательное сердце Бога. Я осознаю, что то, что мы не можем сделать через духовное служение, мы можем сделать, имея гражданскую позицию. Я не отделяю веру, семью и церковь от государства. Где я себя вижу? Везде, где есть необходимость! Я понимаю, что я — пастор для мира и общества. Я могу встретиться с неверующими и показать им духовный путь и духовное просвещение, несмотря на то, что они достигли без Бога. Я могу вернуть к жизни человека, разочарованного во всем. То есть я могу протянуть руку и вниз, и вверх, и везде я могу принести плод Богу. Иногда мне кажется, что моя судьба, как судьба Украины”.

Чтобы не умалить величие той, которой “Бог открылся во всей полноте”, можно было бы и не комментировать. Но все же… Бесконечный и непознаваемый Бог в такой степени не открывался ни Силам Небесным, ни всему человечеству. Простой смертный не может вместить Невместимого, даже святой апостол Павел: “Теперь мы видим как бы сквозь тусклое стекло, гадательно, тогда же лицем к лицу; теперь знаю я отчасти, а тогда познаю, подобно как я познан” (1 Кор. 13, 12). Блестящие снаружи, но гнилые внутри плоды духовного невежества рвущихся к власти “пасторов для мира и общества” преподносятся в качестве предвыборной дырки от бублика для невежественных простофиль, которые воспринимают этот бред как “духовный путь и духовное просвещение”.

Не удивительно, что “некто таинственный” (мы не знаем кто брал интервью у пастора Софии) вынес эпиграфом к статье такие слова: “София Тимофеевна, пастор, одна из известных лидеров христианского движения Украины, принадлежит к числу тех, кто точно знает свое предназначение и упорно идет к своей цели. О таких людях можно сказать с уверенностью: за ними будущее. Она идет по жизни, высоко подняв голову, беря от нее все…” Да, уж!

Статья-интервью озаглавлена так: “Победители никогда не сдаются!”

Тем самым как бы подчеркивается и утверждается твердокаменная воля пасторины, несгибаемой ударами судьбы. Мы же думаем, что было бы лучше написать иначе: “Наказуемые упорно не каются”, “ибо когда суды Твои совершаются на земле, тогда живущие в мире научаются правде. Если нечестивый будет помилован, то не научится он правде, — будет злодействовать в земле правых и не будет взирать на величие Господа... Нет мира нечестивым, говорит Бог мой” (Ис. 26, 9–10; 57, 21).

Все эти “странные образования” как дрейфующие льдины несут на себе несчастных людей, среди которых немало искренних христиан, желающих достичь Царствия Божия. Возникает волнующий всех нас вопрос: “А можно ли спастись вне Церкви?” Тайна сия воистину велика, и доподлинно знает только один Бог. Об этом порассуждаем в главе “Закон и благодать”.

 

Широкий взгляд или широкий путь?

Участники встречи рассмотрели множество проблем, характерных для многоликого протестантского движения, но не назвали ни одного мало-мальски серьезного способа их решения. А вот сканированная нами обложка газеты “Мирт” с надписью “Узкий путь или узкий взгляд?” делает своего рода “тонкий намек на толстые обстоятельства”. Как бы ненавязчиво указывается возможная причина кризиса и предлагается путь выхода из запутанного лабиринта. Например, если увеличить широту взглядов в соответствии с текущим моментом, то удастся преодолеть кризис системы, благо, что “плавающее богословие”, о котором сокрушаются участники круглого стола, вполне допускает такие манипуляции.

Но расширение взгляда на потребу дня и в угоду человеку непременно приведет к дрейфу в сторону вседозволенности, чего опасаются и сами собеседники: “Чем больше я согрешаю (возможно даже напоказ), тем больше благодать” (М. Неволин). Такое “увеличение кругозора” — это, одновременно, и расширение пути… в неизвестность. Вряд ли благоустроенная современная магистраль с разделительной полосой, дающей право обгона, хоть немного напоминает узкий крестный путь за Господом. Да и устремлена дорога скорее вниз, нежели вверх. Поневоле вспоминается народная мудрость: “Веде із Раю широкий, битий шлях, а в Рай — вузенька стежечка, і та колючим терном поросла”.

Если в протестантизме “богословие хромает” или, вообще, “отсутствует внятное богословие практически у всех евангельских христиан”, то почему бы читающим пасторам и мыслящим прихожанам не познакомиться с многовековым, но никогда не увядающим православным богословием? Здесь вспомним о положительном опыте военачальника Неемана, прибывшего из Сирии в Израиль, чтобы исцелиться от проказы, но поначалу возмутившегося предложением пророка Елисея искупаться в Иордане: “Разве Авана и Фарфар, реки Дамасские, не лучше всех вод Израильских? разве я не мог бы омыться в них и очиститься? И оборотился и удалился в гневе” (4 Цар. 5, 12).

Действительно, рек много, причем, на первый взгляд, они кажутся чистыми и прозрачными, но Иордан один, пусть и непригляднее иных бурных и стремительных горных ручьев... После того, как рассудительные Неемановы рабы доступно истолковали своему господину смысл “зрелого богословия” пророка Елисея, “пошел он (Нееман) и окунулся в Иордане семь раз, по слову человека Божия (Елисея), и обновилось тело его, как тело малого ребенка, и очистился” (4 Цар. 5, 14).

Исследуя это место из Ветхого Завета (см.: 4 Цар. 5), очень важно не упустить из вида знаковую роль Гиезия, слуги пророка Елисея. Будучи постоянным свидетелем славы Божией, проявлявшейся через пророка, Гиезий, тем не менее, оставался корыстолюбивым и лукавым рабом, который получил заслуженное наказание. И вряд ли ему помогло даже регулярное купание в Иордане: “Пусть же проказа Нееманова пристанет к тебе и к потомству твоему навек. И вышел он (Гиезий) от него (Елисея) белый от проказы, как снег” (4 Цар 5, 27).

Так было всегда. Перед лицем Господним вместе с сынами Божиими явился сатана; водимые Святым Духом, 40 лет неистовствовали в пустыне жестоковыйные израильтяне; рядом со Христом притаился Иуда Искариот; возле святого апостола Петра лукавили Анания и Сапфира. Поэтому, намереваясь окунуться в Иордан (в нашем случае это зрелое православное богословие), не стоит смущаться и, тем более, высматривать на его берегах “тени забытых предков” — “Хамов”, “Каинов”, “Гиезиев”, “Иуд”, “Диотрефов” и других антигероев из Библии, потому что можно ошибиться. Лучше поискать отражение этих призраков в своем сердце, чтобы увидеть в нем собственное ничтожество, тогда Господь по Своей милости и благодати непременно избавит каждого из нас от множества страстей.

Хотя военачальник и не скрывал, что вынужден будет ходить со своим царем в дом Риммона, где знатные сирияне поклонялись идолам, пророк Елисей не убеждал исцеленного остаться на берегах Иордана: “И сказал ему (Елисей): иди с миром” (4 Цар. 5, 19).

Сириянин Нееман возвратился в свое отечество и дальше следы его теряются, но Иисус Христос о нем не забыл (см.: Лк. 4, 27). Есть и другой путь. Например, Раав из Иерихона и Руфь Моавитянка навсегда соединили свои судьбы с народом Божиим и даже вошли в родословную Христа. В любом случае остается верным Божие Слово: “Жаждущие! идите все к водам; даже и вы, у которых нет серебра, идите, покупайте и ешьте; идите, покупайте без серебра и без платы вино и молоко. Для чего вам отвешивать серебро за то, что не хлеб, и трудовое свое за то, что не насыщает?” (Ис. 55, 1–2).

 

Закон и благодать

Церковь строится на камне, который во многих местах покрыт мхом. Но так же как мох своими корешками-присосками не может проникнуть в глубь скалы, но тянет соки из осевшего на ней слоя пыли и грязи, так и наши грехи не являются органической составляющей Тела Христова, но питаются нашими же страстями. Как говорят святые отцы: “Грех в Церкви не есть грех Церкви, но это — грех против Церкви”. Когда человек смотрит на видимое (“мох-грехи”), к тому же, неуверенно стоит на камне, то он может поскользнуться и упасть. Еще меньше шансов убедиться в том, что Здание зиждется на Скале, если “скользить” взглядом со стороны: “Видимое временно, а невидимое вечно” (2 Кор 4, 18).

Кому же Святой Дух откроет глаза, тот узрит тайну Божию: “Увидели ее (Невесту-Церковь) девицы, и — превознесли ее, царицы и наложницы, и — восхвалили ее” (Песн. 6, 9).

Другое дело — “некоторые странные образования”, строящиеся на песке, который поглощает себе подобное (страсти и грехи), а на поверхности остается только призрачная “святость”. Само здание может выглядеть очень привлекательным, но только до серьезных испытаний (см.: Мф. 7, 25).

Образно говоря, Церковь — это больница для народа, многие из пациентов которой — с тяжелой патологией (не нужно только исключать самого себя из списка “хроников”). Праведников же можно встретить на Небесах (см.: Ис. 57, 1; Евр. 12, 23).

В то же время протестантизм — это здравница для оригиналов. Точнее, великое множество “пансионатов”, “санаториев”, “туристических баз”, “горячих ключей”, “грязевых источников” и “горно-лыжных курортов”, где “уже спасенная” ”элита христианства” поправляет свое слегка пошатнувшееся здоровье.

Как правило, протестант уверен, что сразу же после “покаяния” (т. е. первого обращения к Богу) он становится подобным алмазу. И достаточно время от времени шлифовать некоторые его грани, чтобы алмаз стал драгоценным бриллиантом.

Православный же, наоборот, всегда видит свое несовершенство, нищету духа. В собственных глазах он подобен черному углю, который только пачкает все вокруг. Но, как известно из физики твердого тела, уголь в экстремальных условиях сверхвысоких давлений и температур превращается в… алмаз: “Многими скорбями надлежит войти нам в Царствие Божие” (Деян. 14, 22).

Но разве скорби (а не наши грехи) — это повод для уныния? Нет, конечно, потому что Бог обращается не к бесшабашным весельчакам (им-то это зачем), а к скорбящим о грехах своих: “Всегда радуйтесь. Непрестанно молитесь. За все благодарите: ибо такова о вас воля Божия во Христе Иисусе” (1 Фес. 5, 16–18).

Протестантские корабли — это человеческие сооружения, нуждающееся в постоянном “латании дыр”: “Ослабли веревки твои, не могут удержать мачты и натянуть паруса” (Ис. 33, 23).

Очевидно, что система протестантизма, точнее, его многих направлений — несовершенна, потому что зависит от множества субъективных и объективных факторов, внешних и внутрених, но мы смеем надеяться, что человек в этой системе может быть спасен по благодати, ведь Христос умер и воскрес для многих. Как возможное доказательство вспомним некоторые примеры из Библии (тени будущих благ). Раав из Иерихона по Закону подпадала под проклятие, но, по благодати, была спасена вместе со своими родственниками. Спасена и Руфь Моавитянка, хотя моавитяне, по Закону, не могли войти в число народа Божиего до десятого поколения. Прообразами спасаемых вне Израиля (Церковь — Новый Израиль) были: исцелившиеся от проказы сириянин Нееман и один самарянин из десяти прокаженных; вдова из Сарепты сидонской, к которой был послан пророк Илия; вдова-сирофиникиянка; милосердный самарянин; самарянка и некоторые другие язычники, которые по Закону должны были погибнуть, но по благодати спаслись.

Святой Дух, Который дышет, где хочет, наполнял пророка Валаама (не израильтянина), а также отверзал уста ослице. Позднее Валаам был лишен Божией благодати из-за своего корыстолюбия и лукавства.

Сам Господь говорил, что вне Израиля может быть вера крепче, нежели в народе Божием (см.: Лк. 7, 9).

В то же время Церковь (ее духовная составляющая), созданная Богом, совершенна, потому что не зависит от наших слабостей, небрежения, а также от злой воли людей и демонов. Однако Церковь не дает своим членам гарантии спасения, потому что это было бы насилием над свободной волей личности. В идеальной среде Небесного Царства Денница, он же — “печать совершенства”, не устоял, совратил треть ангелов, не сохранивших своего достоинства, и вместе с ними низвержен в ад. Адам и Ева духовно умерли в Раю. Праведного Лота Бог сохранил в развращенной среде Содома и Гоморры, но в спокойной, почти “домашней” обстановке отец семейства был вовлечен в кровосмесительный грех. В результате инцеста родились сыновья Бен-Ами и Моав, от которых произошли проклятые Богом народы — аммонитяне и моавитяне, исчезнувшие с лица земли. Но Руфь, напомним, была моавитянкой… Сыны Кореевы, начальствующие в народе Божием, живыми провалились в преисподнюю. Один из двенадцати апостолов, избранных Христом, стал сыном погибели… Ужасный перечень роковых преступлений среди сыновей и дочерей Божиих, к сожалению, этим не заканчивается...

Мы понимаем, что некоторые возмущенные протестанты, применив принцип “А у вас самих как?”, могут назвать множество проблем, имеющихся в Православии. Но это будут не проблемы Церкви (или только кажущиеся таковыми), но — проблемы согрешающих людей, которые, если не каются, перестают быть членами Тела Христова.

Без сомнения, в Церкви есть немало прихожан, которые ищут своего, но они никак не могут повлиять на систему, созданную Богом, тем более, одолеть ее. Даже нерадивый священник, в первую очередь, вредит самому себе, а не Церкви, потому что, скорее, не он ведет службу, а служба ведет его.

Ноев ковчег (прообраз Церкви) был на вид весьма несовершенным и неказистым сооружением без руля и без парусов, но он устоял в невероятных испытаниях, потому что создавался по воле Божией и направлялся Им. Может быть во время потопа внутри ковчега было не очень уютно: неприятные запахи, ужасные сквозняки, сплошные течи, свирепые удары волн и отблески молний, но корабль прошел по заданному курсу, указанному Всемогущим Кормчим.

Тем не менее, один из свидетелей этих грандиозных событий и Божиих чудес — Хам, так и остался хамом, а праведный Ной проявил слабость, но, повторяем, это качества падшей человеческой природы, а не Церкви.

Вспомним, что в ковчеге было только одно окно в верхней его части — для молитвы. Если не будем упускать из виду это окно, которое должно быть всегда открытым, то Бог нас не оставит.

“Для всех душ, которые любят Бога, для всех истинных христиан наступит первый месяц года как месяц апрель, день воскресения” (из проповеди свт. Макария).

Мы верим в вечную весну!

 

Владимир Жукотанский

 
Поиск на сайте
Календарь
<Январь 2012>
ПнВтСрЧтПтСбВс
      1
2345678
91112131415
16171819202122
23242526272829
3031     
ukrline.com.ua Rambler's Top100 ya.ts ya.me Mu