Наши “культурные” дискуссии начала XXI века являются весьма интересным показателем новых тенденций в духовной жизни страны. Засилье распущенности и криминала на телеэкране, пошлости в литературе и на эстраде, и все это обильно сдобрено смесью китча и постмодернизма.

Эти явления действительно присутствуют в запредельных дозах, отражая духовный кризис.

С одной стороны, грани допустимого все расширяются, эпатаж и шок становятся нормой, и уже в силу этого в дальнейшем требуется еще больший накал страстей, чтобы привлечь к себе внимание. Как заявил, например, продюсер скандальной группы “Тату” Иван Шаповалов по поводу нового, откровенно непристойного видеоклипа сего “творческого” коллектива: “Раньше возмущений было много, но общество проглотило эту пилюлю. Проглотит и следующую”. Продюсер телеканала СТС Александр Цекало признался, что с уходом “Окон” они долго думали, кто из ведущих еще противнее Нагиева, и придумали: Кушанашвили. А гендиректор канала Александр Роднянский пояснил, что “обаятельный мерзавец” Отар лучше, чем кто-либо, будет вести провокационный диалог с аудиторией.

Но, с другой стороны, сейчас стали слышны голоса протеста, серьезная критика в адрес наиболее одиозных программ и авторов, хотя раньше все заклинания левых, патриотов и “антизападников”, в принципе, не воспринимались на слух и, тем более, не порождали общественных дискуссий. Сейчас уже не только традиционные борцы с описанными явлениями заявляют о грозящих обществу опасностях. Значительная часть доселе либерально настроенной интеллигенции, полуочнувшаяся от презентаций и светских “тусовок”, начинает чувствовать что-то вроде уколов совести, наподобие тех, которые когда-то провоцировали ее на противостояние советскому строю, породив “шестидесятничество” (“я в ответе за все”). Также привлекают внимание обзоры известного телекритика И. Петровской: “Включать телевизор становится по-настоящему страшно. Новости, одна ужаснее другой, сыплются как из рога изобилия. [...] я все чаще думаю: вероятно, в чем-то правы были прежние партийные идеологи, когда блокировали, отсекали от попадания на телеэкран и газетные полосы многие трагические известия. Они тем самым не только создавали образ сильной и благополучной страны, но и берегли душевное здоровье нации”.

Изменения на ТВ произошли в сторону насыщения эфира псевдокультурным “ширпотребом”: классические детективы уступили место сериалам, дешевым по себестоимости и содержанию, но почти на 100% оккупировавшим прайм-тайм. Славное своими традициями детское кино и мультипликация утонули в “покемонах” и прочей агрессивно-бездарной “мультжвачке”. Интеллектуальные соперничества “телезнатоков” оказались “слабым звеном” в компании с охотниками за миллионами. И так далее, и тому подобное.

Необходимы практические шаги по улучшению духовной среды в стране. Для чего было бы важно, в первую очередь, осознать те моменты, которые этому препятствуют, и определить те силы и рычаги, на которые можно было бы опереться в предполагаемой — не побоюсь этого слова — “контрпропаганде”.

Часто СМИ оправдывают свою издательскую политику аргументами, вроде: “Что делать, если массовый читатель хочет именно этого?” — при этом лукаво скрывают, что сами “воспитывают” и растят такой спрос, идя по пути наименьшего сопротивления.

На телевидении эта ситуация отражается, в частности, в виде пресловутой “проблемы рейтингов”. Вспоминаю, как некогда журналисты “Аргументов и фактов” задались вполне естественным для любого здравомыслящего человека вопросом: “Почему царит такая безвкусица в том же ТВ-юморе?” Зная элементарные правила постсоветского телеменеджмента, можно с уверенностью утверждать, что “нерейтинговую” программу в эфир не поставят.

Именно эти злосчастные рейтинги решают все, ибо они — главный критерий для рекламодателя, а те, в свою очередь, решающие для телеруководителей. Ведь это — живые деньги, без которых наше нищее телевидение не выживет. Так это объясняют сами телевизионщики, говоря при этом, что ТВ — это такой же бизнес, как и торговля куриными окорочками, и живет по тем же законам.

А кто-то подводит под это и теоретическую базу: “раз это смотрят большинство, значит мы должны уважать их выбор, и никто не виноват, что у них такой плохой вкус”. Но тут властители ТВ явно скромничают: в наше время роль СМИ — “четвертой власти” — разрослась до такой степени, что уже говорят о медиакратии как о специфическом явлении новой информационной эпохи. И сами СМИ в значительной степени формируют зрительские вкусы так же, как они влияют на политические симпатии и электоральные предпочтения. Известный журналист Владимир Познер как-то сказал: “Если по телевидению каждый день показывать лошадиную морду, на нее обрушится слава”. Но тогда ТВ на самом деле само сможет решать, на что обрушить эту славу. В конце концов, это выбор именно самого телевидения, по какому пути оно пойдет: будет ли потакать инстинктам, шокировать и пугать, или формировать взыскательную, заинтересованную в нравственном саморазвитии аудиторию, и вовсе не обязательно, что это скажется на доходах. Ведь логика тут простейшая: сумма средств, вкладываемых производителями и поставщиками товаров и услуг в рекламу на отечественных СМИ, не зависит от качества и характера телепрограмм.

Но проблема еще и в конкуренции между телеканалами (так же, как и издательствами, газетами и т. п.). Если дирекция одного из них решит не гоняться за пошлостью, то рейтинги, рекламные деньги — первоначальный ожидаемый эффект от этого — попросту утекут туда, где по-прежнему дают “жареное”, на которое вроде все плюются, но оторваться не могут. Таким образом, сама конкуренция подстегивает эту гонку в пошлости и насилии, и выбывающий из нее может оказаться в материальном проигрыше. Поскольку единственными ограничителями на этом пути оказываются государство (законы, контролирующие органы, минимальные требования к характеру и содержанию телепрограмм и т. п.) и уровень общественной морали, то выигрывает тот, кто первым отодвигает эти ограничители. Причем, важнее всего в этом плане воздействовать не столько на государство (с которым современный медийный бизнес научился “договариваться”), сколько на общественные нравы.

 Олег Беляков