Православные храмы

Храм святителя Николая Мирликийского (на Подоле)

Храм свт. Николая был построен в первой четверти XII в. на…

Храм преподобного Серафима Саровского (во 2‑й больнице)

Первая служба была совершена в 1996 г. в помещении актового зала ЖЭКа…

Храм иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радосте» (на Соломенке)

Деревянный храм в честь иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость»…
Публикации

Экзамен на милосердие

Шефство над сиротами, онкобольными детьми, оставленными на произвол судьбы…

Піст і молитва

В одному з євангельських оповідань розповідається про милість, яку Господь…

Таинственный мир иконы

В переводе с греческого слово “икона” означает образ, портрет. Трудно…

Троицын день

 Солнце слепит глаза, кто-то отдернул занавеску. Я жмурюсь радостно: Троицын день сегодня! Над моей головой зеленая березка, дрожит листочками. У кивота, где Троица, тоже стоит березка, светится в ней лампадочка. Комната кажется мне другой, что-то живое в ней.

На мокром столе в передней навалены всякие цветы и темные листья ландышей. Все спешат набирать букетцы, говорят мне — тебе останется. Я подбираю с пола, но там только рвань и веточки. Все нарядны, в легких и светлых платьях. На мне тоже белое все, пикейное, и все мне кричат: не обзеленись! Я гуляю по комнатам. Везде у икон березки. И по углам березки, в передней даже, словно не дом, а в роще. И пахнет зеленой рощей.

На дворе стоит воз с травой. Антипушка с Гаврилой хватают ее охапками и трусят по всему двору. Говорят, еще подвезут возок. Я хожу по траве и радуюсь, что не слышно земли, так мягко. Хочется потрусить и мне, хочется полежать на травке, только нельзя: костюмчик. Пахнет, как на лужку, где косят. И на воротах поставлены березки, и на конюшне, где медный крест, и даже на колодце. Двор наш совсем другой, кажется мне священным. Неужели зайдет Господь, во Святой Троице? Антипушка говорит: “Молчи, этого никто не может знать!” Горкин еще до света ушел к Казанской, и с ним отец.

Мы идем все с цветами. У меня ландыши, и в середке большой пион. Ограда у Казанской зеленая, в березках. Ступеньки завалены травой так густо, что путаются ноги. Пахнет зеленым лугом, размятой сырой травой. В дверях ничего не видно от березок, все задевают головами, раздвигают. Входим как будто в рощу. В церкви зеленоватый сумрак и тишина, шагов не слышно, засыпано все травой. И запах совсем особенный, какой-то густой, зеленый, даже немножко душно. Иконостас чуть виден, кой-где мерцает позолотца, серебрецо, — в березках. Теплятся в зелени лампадки. Лики икон, в березках, кажутся мне живыми — глядят из рощи. Березки заглядывают в окна, словно хотят молиться. Везде березки: они и на хоругвях, и у распятия, и над свечным ящиком-закутком, где я стою, словно у нас беседка. Не видно певчих и крылосов, — где-то поют в березках. Березки и в алтаре — свешивают листочки над Престолом. Кажется мне от ящика, что растет в алтаре трава. На амвоне насыпано так густо, что диакон путается в траве, проходит в алтарь царскими вратами, задевает плечами березки, и они шелестят над ним. Это что-то... совсем не в церкви! Другое совсем, веселое. Я слышу — поют знакомое: “Свете тихий”, а потом, вдруг, то самое, которое пел мне Горкин вчера, радостное такое, победное: “Кто Бог велий, яко Бо-ог наш? Ты еси Бо-ог, тво-ря-ай чу-де-са-а-а!..”

Это не наша церковь: это совсем другое, какой-то священный сад. И пришли не молиться, а на праздник, несем цветы, и будет теперь другое, совсем другое, и навсегда. И там, в алтаре, тоже — совсем другое. Там, в березках, невидимо, смотрит на нас Господь, во Святой Троице, таинственные Три Лика, с посошками. И ничего не страшно. С ними пришли березки, цветы и травки, и все мы, грешные, и сама земля, которая теперь живая, и все мы кланяемся Ему, а Он отдыхает под березкой. Он теперь с нами, близко, совсем другой, какой-то совсем уж свой. И теперь мы не грешные.

Я стою на коленках и не могу понять, что же читает батюшка. Он стоит тоже на коленках, на амвоне, читает грустно, и золотые врата закрыты. Но его книжечка — на цветах, на скамейке, засыпанной цветами... Я разбираю травки. Вот это — подорожник, лапкой, это — крапивка, со сладкими белыми цветочками, а это, как ветерок, — манжетка. А вот одуванчик, горький, можно пищалку сделать. Горкин лежит головой в траве. В коричневом кулаке его цветочки, только полевые, которых он набрал на Воробьевке. Почему он лицом в траве? Должно быть, о грехах молится… Он смотрит на меня одним глазом и шепчет строго: “Молись, не балуй, глупый... слушай, чего читают”. Я смотрю на отца, рядом. На белом пиджаке у него прицеплен букетик ландышей, в руке пионы. Лицо у него веселое. Он помахивает платочком, и я слышу, как пахнет флердоранжем, даже сквозь ландыши. Я тяну к нему свой букетик, чтобы он понюхал. Он хитро моргает мне. В березке над нами солнышко.

Народ выходит. Я гуляю по церкви, в густой, перепутанной траве. Она почернела и сбилась в кучки. От ее запаха тяжело дышать, такой он густой и жаркий. У иконы Троицы я вижу мою березку, с пояском Горкина. Это такая радость, что я кричу: “Горкин, моя березка!.. и поясок на ней твой... Горкин!” Они грозятся от ящика — не кричи. Я смотрю на Святую Троицу, а Она, Три Лика, с посошками, весело на меня.

Я хожу по зеленому, праздничному двору. Большая наша лужа теперь как прудик, бережки у нее зеленые. Андрейка вкопал березку и разлегся. Ложусь и я, будто на бережку. Проходит Горкин и говорит Андрейке, что землю нынче грешно копать, не годится… Хочет отнять березку, но я прошу. “Ну, Господь с вами, — говорит он задумчиво, — а только непорядок это”.

После обеда народу никого не остается, везут и меня в Сокольники. Так и стоит наш двор, зеленый, тихий, до самой ночи. Может быть, и входил Господь? Этого никто не знает, не может знать.

Ночью я просыпаюсь... — гром? В занавесках мигает молния, слышен гром. Я шепчу: “Свят, Свят, Господь Саваоф!” — крещусь. Шумит дождик, и все сильней, уже настоящий ливень. Вспоминаю, как говорил мне Горкин, что “и громком, может, погрозится”. И вот как верно! Троицын день прошел; начинается Духов день. Потому-то и желоба готовил. Прошел по земле Господь и благословил, и будет лето благоприятное.

Березка у кивота едва видна, ветки ее поникли. И надо мной березка, шуршит листочками…

Прошел по земле Господь и благословил все. Всю землю благословил, и вот — благодать Господня шумит за окнами…

 Иван Шмелев, “Лето Господне”, 1914

 
Поиск на сайте
Календарь
<Январь 2012>
ПнВтСрЧтПтСбВс
      1
2345678
91112131415
16171819202122
23242526272829
3031     
ukrline.com.ua Rambler's Top100 ya.ts ya.me Mu