Есть место, при упоминании о котором далеко не каждый человек может сохранять спокойствие. Тюрьма. Кто живет за ее оградой? Чем эти люди занимаются? Чего ищут в жизни? На что надеются?

Об этом размышляет настоятель Свято-Пантелеимоновского храма, расположенного на территории КИК № 69 города Кременчуга Полтавской области, священник Игорь Матвиенко.

— Отец Игорь, разговоры о тюрьмах и заключенных вызывают неприятные чувства, сопряженные со страхом. Как Вы думаете, почему?

— Мы сознательно создали для себя прочный стереотип заключенного, согласно которому человек, отбывающий наказание, — это зверь в человеческом подобии. Но стоит хотя бы некоторое время пообщаться с этими людьми, попытаться понять их, подружиться — и это представление тут же разбивается вдребезги. Даже сами офицеры внутренних войск говорят, что большинство заключенных — нормальные цивилизованные люди, мало чем отличающиеся от нас. Каждый человек создан по образу и подобию Божиему, и Господь на кресте пострадал не за отдельную касту избранных, а за все человечество.

Так что грош нам цена, если, забывая об этом, мы пытаемся унизить человека за то, что он когда-то совершил ошибку.

— Расскажите о вашем первом посещении тюрьмы.

— Первым впечатлением от посещения зоны у меня было глубокое разочарование в тех представлениях об этом месте, которые я имел раньше, будучи светским человеком. Дело в том, что наши понятия о тюрьме сформировались, в основном, благодаря художественным фильмам периода перестройки, авторы которых пытались изобразить заключенных в самом безобразном виде. На самом деле это нормальные люди. Да, есть исключения, но священники, как правило, об этом никому не рассказывают. Это для нас закрытая книга.

Со временем я заметил, что с заключенными очень просто говорить, потому что они умеют быть благодарными слушателями. Ребята нашей колонии понимают, “за что” сидят. От многих из них отказались родители, жены, дети, друзья. И вот, когда к ним приходит человек, который не обязан этого делать — рождается ответное чувство любви.

Есть люди, которые, выйдя на свободу, снова поскользнулись: стали воровать или употреблять наркотики, но чувство благодарности к священнику остается надолго. В будущем оно иногда спасает от ошибок и промахов. Более того, им бывает стыдно за себя. Некоторые, чтобы не огорчить батюшку, стараются не показываться ему на глаза. Одним словом, работая в тюрьме, я понял, что образ Божий не теряется в человеке, в каком бы положении он не оказался.

— Как начинался Ваш диалог с администрацией исправительного заведения и самими заключенными?

— Нынешнее руководство заинтересовано в том, чтобы всячески нам помогать. Начальник тюрьмы делает все, чтобы создать необходимые условия для нормального течения церковно-приходской жизни на территории колонии.

Предыдущее руководство не отличалось гостеприимством. Тогда нам отказали в предоставлении помещения под храм. Офицеры пытались запретить мне посещать колонию, поэтому приходилось беседовать с заключенными в коридорах, на подоконниках. В лучшем случае нам отводили махонькую комнатушку, в которой не то, чтобы проповедовать, но и дышать было нелегко. Но все же руководство не имело права не пускать меня к ребятам. Им мешал договор, заключенный между Синодальным отделом УПЦ по взаимодействию с вооруженными силами и другими воинскими формированиями Украины и Государственным департаментом по вопросам исполнения наказаний. Офицеры понимали это, поэтому и пытались избавиться от меня, используя психологическое давление.

Костяк верующих ребят был сложен здесь еще до меня протоиереем Игорем Старыниным. О нем осталась в тюрьме хорошая память.

Первым заключенным, с которым я встретился, был Александр (сейчас он уже на свободе). Он бросился ко мне и со слезами на глазах стал радостно кричать: “Батюшка! Батюшка!” Постепенно наша община стала увеличиваться. Приходили в Церковь ребята в основном через скорби. Появилось много желающих узнать что-то о Боге, о Церкви, и даже креститься. В тюрьме я чувствовал себя служащим иереем…

— С какими вопросами заключенные обычно подходят к священнику?

— Как правило, впервые обращаясь к священнику, заключенные задают примерно такие вопросы: “Как правильно исповедоваться?”, “Как, выйдя на свободу, снова не упасть?” К сожалению, за время моей священнической практики только двое ребят, выйдя из тюрьмы, связали свою жизнь с Православной Церковью. Один сейчас несет послушание в монастыре, а другой стал прилежным прихожанином Свято-Троицкого храма города Кременчуга. Остальные же снова возвращались в свое криминальное прошлое. Поэтому эти два вопроса являются для них самыми болезненными и актуальными.

— Расскажите немного о церковно-приходской жизни вверенной Вам тюремной общины.

— Целый год прошел, прежде чем нам предоставили помещение под храм. Все это время мы ютились в маленькой комнатке. Старались ежемесячно причащать заключенных запасными Дарами, раз в год — проводить массовое Крещение, четыре раза — соборование, исповедь — по просьбе самих ребят. В этом году в день памяти великомученика и целителя Пантелеимона в нашем тюремном храме была совершена первая Божественная литургия. Начиная с сентября, мы, с помощью воспитанников Духовных училищ, совершаем ее ежемесячно.

— Не боитесь ли вы временами за свою жизнь, находясь в тесном окружении заключенных?

— Честно говоря, несколько раз страх овладевал мною. Вот как это было впервые. Обычно я прихожу к ребятам, в которых я более-менее уверен. Но однажды меня попросили пройтись по отрядам. Не успел я сделать несколько шагов по узкому коридору, который отделяет друг от друга два ряда камер, как с нар стали соскакивать заключенные, что-то кричать, махать кулаками. Тогда я кропил их святой водой, потихоньку пробираясь к выходу…

Есть у нас один заключенный, профессиональный рукопашник, которого побаиваются даже охранники. Однажды мне пришлось беседовать с этим человеком наедине — в его камере. Он встретил меня сухой фразой: “Я попов не люблю”. Тогда я несколько раз мысленно распрощался с жизнью, но Господь так управил, что мы с ним поладили.

— Cреди заключенных есть талантливые люди, нередко с образованием. Скажите, смогут ли они, несмотря на свое прошлое, принести пользу обществу?

— Такие люди, конечно же, могут служить на благо общества. Тюрьма в некотором смысле стимулирует и совершенствует таланты, скрытые в глубине души.

Чтобы не сойти с ума в этой сложной среде, им приходится чем-то заниматься. Среди заключенных немало иконописцев, резчиков по дереву, причем, для своей работы они используют простейшие средства и инструменты. Иногда, глядя на их изделия, диву даешься.

Если все эти таланты выявить и объединить — они смогут принести неоценимую пользу обществу.

— И, наконец, отец Игорь, что бы Вы хотели пожелать своим собратьям — тюремным священникам, которые только собираются стать на этот нелегкий путь?

— В первую очередь, не обольщаться мечтой о легких победах. Если человек видит, как окружающие люди становятся лучше, и ему приятно ради Бога — это хорошо; если же ради себя — плохо. Даже если один из огромного множества на наших глазах станет на путь истинный, слава Богу. Уместно сказать, что терпение и смирение — главное, что необходимо тюремным священникам.

Нельзя, переступая порог зоны, надеяться на себя, иначе можно легко потерпеть поражение в борьбе с духами злобы поднебесной за души этих ребят.

 Беседу вел Александр Андрущенко