“...Чтобы Божественная любовь утвердилась в душе твоей”

Преподобный Ефрем родился, вероятно, в самом начале IV века в Низивии — главном городе северо-восточной части Месопотамии или в его окрестностях. Родители Ефрема были земледельцами. Они отличались христианскими добродетелями и воспитали сына в страхе Божием.

Но лета юности не прошли для Ефрема без некоторых увлечений и преткновений. Однажды его обвинили в краже овец и посадили в темницу. Еще находясь в заключении, он дал обет посвятить свою жизнь покаянию и вскоре оставил мир и удалился в окрестные горы к отшельникам. Там он стал учеником святого Иакова, впоследствии знаменитого Византийского святителя, упражняясь под его руководством в иноческих подвигах и прилежно изучая Слово Божие.

В 363 г. Низивия была завоевана персами, разрушившими училище, в котором обучался Ефрем. Поэтому он удалился в Эдессу, где продолжал устно и письменно поучать вере и благочестию. А вскоре открыл и училище, из которого впоследствии вышли знаменитые учителя Сирской Церкви.

Судьбе Православия в Эдесской епископии, имеющей влияние на всю Месопотамию, угрожало не только арианство, но и многие другие заблуждения: от довольно древних гностицизма и манихейства до новых — авдиан и мессалиан. Против всех них преподобный Ефрем восставал со всею ревностью.

Чтобы привлечь к себе народ, еретики излагали свои учения в стихах и распевали на своих собраниях песни на специально составленные напевы. Прп. Ефрем, отражая ложные мудрствования еретиков, отвечал им тем же: писал стихи в защиту Православной веры и, собирая девственниц, сам пел с ними в церкви по воскресным и праздничным дням священные песни.

Около 370 г. Ефрем совершил путешествие в Египет, чтобы увидеть великих пустынников, а на обратном пути посетил Кесарию Каппадокийскую и встретился с тамошним архиепископом Василием. Жизнеописатели Ефрема Сирина уверяют, что Василий поставил его диаконом. А сирский жизнеописатель добавляет, что свт. Василий, после возвращения Ефрема в Эдессу, посылал туда двух своих учеников, чтобы пригласить преподобного на епископскую кафедру. Но Ефрем притворным юродством отклонил эту почесть, смиренно считая себя недостойным.

Вскоре после возвращения в свою эдесскую пещеру прп. Ефрем, прозванный соотечественниками “пророком Сирским”, заболел и на смертном одре написал “Завещание”, в котором оставил нам свое верное изображение. Скончался он в 372 г.

Святой Ефрем оставил Церкви много умилительных молитв и молитвенных песнопений. Из них ныне известны 13 песнопений “На Рождество Христово”, которые отличаются особой торжественностью, 76 покаянных песнопений, дышащих глубоким сокрушением, и “Надгробные песнопения” — одни из лучших лирических сочинений Ефрема. Почти все эти песнопения до сих пор имеют церковное употребление у сирских христиан. Кроме того, на греческом языке известны молитвы прп. Ефрема к Пресвятой Троице, Сыну Божию, Святому Духу и Пресвятой Богородице. Некоторые из них взяты из его “Бесед”.

Словами Ефрема Сирина доселе молится Церковь в дни покаяния: “Господи и Владыко живота моего!” Также ему, по некоторым рукописям, принадлежит несколько других молитв, употребляемых в церковном и домашнем богослужении: молитва Пресвятой Богородице “Нескверная, неблазная, нетленная”, молитва “Господи, Царю Небесный”, молитва на сон грядущим и др.

Также, по словам прп. Ефрема Сирина, человек без высшего наставления склонен только к постоянным заблуждениям и к произведению всякого рода пороков: “Природа наша — это земля, нами возделываемая, произволение — это земледелец, а Божественные Писания — советники и учители, научающие нашего земледельца, какие худые навыки ему искоренять и какие благие добродетели насаждать. Сколько бы ни был наш земледелец трезв и ревностен, однако же, без учения Божественных Писаний он и не силен, и не сведущ, потому что законоположение Божественных Писаний дает ему разумение и силу, а вместе, от собственных ветвей своих, и благие добродетели, чтобы привить их к дереву природы — веру к неверию, надежду к безнадежности, любовь к ненависти, знание к неведению, прилежание к нерадению, славу и похвалу к бесславию, бессмертие к смертности, Божество к человечеству. Если земледелец наш, по высокомерию своему, вздумает когда-нибудь оставить учителя и советника своего, т. е. Божественные Писания, то начинает действовать погрешительно, отыскивает лукавые мысли, сводит вместе бессмысленные навыки и прививает к природе несвойственное ей, разумею — неверие, неведение, ненависть, зависть, гордыню, тщеславие, славолюбие, чревоугодие, любопрение, прекословие и многое другое подобное, потому что, оставляя законодателя, и сам бывает им оставлен... Так, без помощи благодати сердце (падшего человека) не может иметь в себе достаточных сил и исполниться умиления, чтобы надлежащим образом исповедаться Владыке, напротив того, человек бывает беден и скуден совершенствами, и поселяются в нем мерзкие и нечистые помыслы, яко нощный вран на нырищи (т. е. развалинах) (см.: Пс. 101, 7). Потому обязанность человека — призвать благодать, чтобы она, придя, просветила его; очистив себя, домогаться, чтобы благодать обитала в нем и помогала ему; при благодати же он успеет во всякой добродетели и, просвещенный ею, в состоянии будет уразуметь разнообразие и благолепие будущего века. Благодать делается для него стеною и укреплением и охраняет его от века сего для жизни века будущего” (“Слово подвижническое”, ч. I).

Преподобный Ефрем Сирин пишет: “Земля приносит плоды, но если нет дождя с неба, ничего не может произвести сама от себя. День заключает в себе существенность света, но к совершению своему имеет нужду в солнце. Так и добрые дела производятся людьми, но в совершение приводятся Богом. Солнце имеет в себе свет, но для собственного его упокоения нужно ему небо, подобно и благочестивые для восстановления своего имеют нужду в Боге” (“Обличение себе самому и исповедь”, ч. I).

“Всех приглашает человеколюбивый и незлобивый, сострадательный и долготерпеливый Бог, Который хочет, чтобы спаслись все люди”, — говорит преподобный Ефрем Сирин. — Не Своих только увещевает и призывает, но всех зовет: приходите ко Мне все, богат ли кто, или беден, потому что приходящего ко Мне не изгоню вон” (см.: Ин. 6, 37) (“Слово умилительное”, ч. I).

Когда человек, призванный благодатью, обратится от мира к Богу, уверует в Него и в Нем начнет искать своего спасения, тогда благодать Святого Духа, входя в сердце его, всецело очищает его от прирожденного греха и от всех, прежде совершенных им грехов (в Таинстве Крещения и других следующих за ним Таинствах). Но такие люди — еще духовные младенцы, и пока они не подверглись испытаниям различными скорбями, являются неспособными к Царствию Небесному. По выражению Ефрема Сирина — это “глиняные сосуды, не бывшие еще в огне и потому негодные к употреблению, нуждающиеся в высшем, Божественном попечении” (“Слово о терпении”, ч. X). Когда же благодать Божия утвердит дух человека в уповании на Бога, тогда постепенно начинает вводить его в разные искушения, соразмерные с его силами, чтобы он мог перенести тяжесть их. Эти искушения святые подвижники считают столь необходимыми для укрепления человека в добре, что, по слову преподобного Исаака Сирина, “вне искушений не усматривается Промысел Божий, невозможно приобрести дерзновения пред Богом, невозможно научиться премудрости Духа, нет также возможности, чтобы Божественная любовь утвердилась в душе твоей” (“Слово 5. О чувствах и искушениях”).

Борьба с различными искушениями, постоянный труд, терпение, постничество и другие деятельные добродетели составляют последние степени духовной деятельности человека в периоды очищения и просвещения. Человека, с помощью Божественной благодати укрепившегося в добре, достигшего полного бесстрастия ко внутренним греховным помыслам и самим внешним бедствиям и приобретшего силу легко и удобно исполнять заповеди Божии, святые подвижники сравнивают со львом, ибо “он приобретает уже такую крепость в добре, что его не может поколебать никакое бедствие — ни голод, ни нагота, ни уныние, ни болезнь, ни гонения, ни другое какое дьявольское искушение; но из всего душа его приобретает новую похвалу и славу в жизнь вечную и сплетает себе венец совершенный и благообразный” (“Слово подвижническое”, ч. I).