Православные храмы

Храм равноапостольного великого князя Владимира (в 18‑й больнице, на бульваре Шевченко)

Киевский Императорский Университет св. Владимира (современное…

Храм равноапостольного князя Владимира (в Наводницком парке)

Закладка Владимирского храма была совершена Блаженнейшим Митрополитом…

Храм новомучеников и исповедников Русских (на Лукьяновском кладбище)

С XIX в. на Лукьяновском кладбище был деревянный храм вмц. Екатерины.…
Публикации

Достойний плід покаяння

Усе в Божому світі має свою мету і своє призначення. Кожен подих по-своєму…

Святитель Игнатий (Брянчанинов): Православная Церковь — сокровищница спасения

“Отчего не спастись, — пишете вы, — язычникам, магометанам и так называемым…

Антиохийская богословская школа

Богословская мысль в древней Церкви, в особенности экзегетика (наука о способах…

Вифлеем

Александр Митрофанович Федоров (1868–1949), выходец из крестьянской семьи, родился в Саратове. С 20 лет он активно занялся журналистикой, литературой и общественной деятельностью. В 1901 году участвовал в кампании по устройству столовых для голодающих в Уфимской и Самарской губерниях.

В том же году после постановки своей пьесы “Бурелом” на сцене Александринского театра полностью посвятил себя литературной работе, писал романы, пьесы, стихи, которые широко печатались в русской демократической периодике. В 1920 году эмигрировал, жил в Сербии и Болгарии, сотрудничал с различными изданиями русской эмиграции. Очерк “Вифлеем”, который мы публикуем (в сокращении), впервые был напечатан в 1910 году.

Большинству туристов, главным образом дамам, сопутствуют краснощекие полные патеры и гиды. Они шумят, переговариваются и хохочут, обгоняя друг друга, как будто едут на пикник. Торопливо и робко сторонятся от них русские паломники-крестьяне. Бедные, серые, запыленные, они толпой идут в Вифлеем, постукивая деревянными батожками, сгорбившись и механически переставляя натруженные ноги, побывавшие уже у Иордана и Мертвого моря. Они враз, как серые овцы, поднимают на проезжающих свои головы в теплых шапках и темных платках...

...Белый город, восходящий на вершину горы, белый город, реющий в синем струистом воздухе своими храмами и домами, оттененный синеющей издали зеленью садов и виноградников.

“И ты, Вифлеем, земля Иудина…”

Глаза мои жадно впиваются в эти белые, легко восходящие одно над другим здания, которые вдали сливаются с фоном меловой вифлеемской возвышенности. При этой белизне так ярка и близка кажется небесная синева, как будто небо прильнуло к белым стенам и благословляет их.

Христос был распят в мрачном Иерусалиме и кажется, что и родиться Он должен был именно здесь. Я думаю, что и город тогда очень походил на нынешний древний город, отечество Давида, утвержденный потомством Соломона, как свидетельствует Книга Бытия.

Уже из города доносится легкий шум, похожий на шум далекого водопада.

Завидев мой экипаж издали, вскоре несколько детишек, красивых, смуглых и черноглазых, как разноцветные пятна, запрыгали по обе стороны экипажа, не отставая от лошадей. Теперь уже весь город был предо мной, и белые кубики домов, испещренных множеством окон, представлялись гигантским ульем. Дорога вливалась в них, как река, переходя в узкую улицу, по которой от ближайшего источника шли две вифлеемские женщины в живописных костюмах, с высокими украшениями на голове.

У порога белого небольшого дома одна из женщин остановилась и обернулась в мою сторону. Я и раньше много слышал о сохранившемся прекрасном типе вифлеемских женщин, но это лицо поразило меня. В нем было столько тонкого благородства, спокойствия и кротости, что я долго потом искал на иконах и картинах художников эти черты, строгие и вместе с тем трогательные.

В одной из узких улиц, замкнутых высокой каменной стеной, которая казалась с первого взгляда глухой, мой экипаж должен был остановиться. Улица была запружена людьми, экипажами, верблюдами и осликами, а на площадке стояли белые ушастые овцы, подкрашенные ради приближающейся Пасхи красной краской, стояли неподвижно, сбившейся кучей, точно завороженные черными глазами и длинным загнутым посохом араба, напоминавшего в своих лохмотьях бронзовую статую библейского пастуха.

Святыня, к которой я шел, несомненно, была где-то здесь, близко. Я нетерпеливо оглянулся: за стеной, древней и темной, замыкающей улицу, справа и слева возвышались колокольни. Но эта глухая стена с маленькой, почти незаметной в ней железной дверью смущала меня.

Заметив мое одиночество и недоумение, несколько гидов опрометью бросились ко мне, предлагая свои услуги на всевозможных языках.

“Там”, — сказал я себе и, сделав вид, что решительно не слышу и не замечаю назойливых голосов и лиц, пошел к этой двери... Я решил идти, никого не расспрашивая: дорого самому узнать и увидеть то, что с детства казалось таким священным и близким.

Маленькая дверь отворилась передо мной, и прохлада высокого старинного храма с двумя рядами красных коринфских колонн на минуту остановила меня у входа.

Пустота храма в первое мгновение поразила меня, но это только подчеркнуло его величие. Даже эта маленькая дверь не казалась нелепостью: ведь этот храм, восстановленный царицей Еленой, со времен Юстиниана не раз был защищаем как крепость. Нечестивые, овладевшие христианскими святынями, имели обыкновение вводить в храмы лошадей и скот. И чтобы предупредить такое осквернение святыни, обширные двери храма часто закладывали камнями, оставляя вход только для одного-двух человек.

Вместе со старыми дверьми, говорят, с обеих сторон замуровано по паре колонн, и, таким образом, вместо двенадцати их осталось по десять с каждой стороны. Потолок поддерживается громадными балками из кедровых и кипарисовых деревьев ливанских лесов. Стены, когда-то облицованные мрамором и украшенные мозаикой, облупились, но местами драгоценные следы мозаики еще проступают цветными красивыми пятнами. Особенно хорошо сохранилась мозаика на стенах главного алтаря, по обеим сторонам которого устроено два престола, а справа и слева от них — узкие сводчатые входы в пещеру, где родился Христос.

Едва я подошел ко входу слева, как на меня дохнуло оттуда воздухом, пропитанным ладаном, воском и маслом. Из темной глубины, набитой паломниками, которые теснились даже на стертых ступенях, ведущих вниз, мутно мерцали огни лампад и свеч, и доносилось заунывное пение армянских священников.

Богослужение скоро заканчивается, все выходят в другие двери, и пещера  остается пустой. Пещера небольшая, высотой не более полутора человеческого роста, и слева от нее — глубокая ниша, озаренная лампадами, разукрашенная тканями и образами.

“И положила Его в Ясли…”

Я вижу звезду в нише, посреди пола, она вся блестит, отполированная миллионами губ, касающихся ее в благоговейном восторге.

Как хорошо, что я сейчас один здесь. Чувство бесконечной нежности наполняет мою душу, и я опускаюсь на колени перед этой звездой, на которую упало столько горьких человеческих слез — слез, которые льются тысячелетия и которые может  отереть только религия милосердия, но при этом не что иное, как милосердие, заставляет нас проливать слезы за ближнего. Блаженный Иероним, пещера которого находится вблизи и соединена с пещерой рождения Христа узкими подземными переходами, всем существом постиг эту истину. Оттого он бросил и богатство пышного Рима, все почести и мирскую славу и удалился в эту дикую пещеру, чтобы служить Христу.

Легкий шум шагов заставил меня оглянуться. Как приятно было увидеть здесь детей. Они впорхнули, как белые птицы, и все распростерлись на каменном полу, около звезды и у яслей, выдолбленных в диком камне пещеры, куда Божья Матерь положила новорожденного Младенца. Я все могу забыть: монахов и паломников, которых встретил тут, — но этих деток в пещере, где родился Христос, я никогда не забуду.

Простота и бедность этой пещеры, перед которой алтарь Гроба Господня кажется музеем драгоценных сокровищ, как будто осветились этими детьми. Несмотря на присутствие старшей, они вовсе не соблюдали того строгого благоговения, которое требовалось от взрослых в этом святом месте.

Для них родившийся здесь Малютка Христос был своим. Он был чист и светел, как все младенцы.

Монахиня заставила их прочесть молитву, которую они пролепетали поспешно и дружно, после чего пошли дальше, к пещере, где похоронены четырнадцать тысяч убитых Иродом младенцев. Я так был благодарен этой случайности. Эти детишки удивительным образом помогли мне представить всю первобытную дикость пещеры и великую нищенскую и божественную простоту всего здесь происшедшего.

Я побывал в пещерах св. блаженного Иеронима, где молились и спасались Христовы подвижники, и мне как-то сами собой вспомнились римские катакомбы святой Агнессы, где я был давно и где, может быть, впервые возникли у меня мысли о христианстве, которые здесь утверждались и определялись еще более. Я думал об этих первых светочах христианства, которые под землей, в темноте и великой тайне охраняли пламя Христовой веры, кровью своей запечатлевая его при выходе на свет.

Возвращаясь, чтобы еще раз взглянуть на пещеру, я увидел там тех паломников-крестьян, которых обогнал по пути. Со слезами и рыданиями распростерлись они на плитах, выражая в своем порыве души всю искреннюю веру и усердие к Богу. Их рыдания глубоко взволновали меня: эти люди, всю жизнь трудившиеся на земле, сами темные, как земля, составляли как бы одно целое с темными глыбами пещеры, приютившей Младенца Христа с Его Матерью.

Не они ли ныне являются простыми и крепкими камнями, оберегающими Христа, молчаливо и простодушно открывающие Его заповедям свои сердца, в то время как город, по случаю праздника пышно освещенный и разукрашенный, переполненный праздничными гостями, закрывает свои ворота для неимущих и бедных?

Некоторые из них казались на полу окаменелыми. Наверное, время для них остановилось. Но вот пришел священник, чтобы отслужить по их просьбе молебен Младенцу Христу.

Запылали восковые свечи в заскорузлых руках, священник начал читать молитвы, а крестьяне повторяли за ним. Мне почему-то стало жаль их первоначального молчаливого моления души, для которой не надо было ни слов, ни посредников, и я вышел из пещеры.

Вифлеем рисуется перед вами белой библейской легендой, и льется из него немеркнущий кроткий свет, от которого душа пробуждается и возносится ввысь.

Подготовил архимандрит Иларий (Шишковский)

 
Поиск на сайте
Календарь
ukrline.com.ua Rambler's Top100 ya.ts ya.me Mu