В последнее время появилось странное учение о “частичной благодати”, якобы пребывающей в инославных конфессиях и сектах.

Это похоже на следующее сравнение: в ручье вода покрывает только стопы, в речушке доходит до колен, а в глубокой — покрывает человека с головой; таким образом получается, что разница между Православием и инославием — в степени интенсивности благодати. Такой подсчет количества благодати звучит как насмешка.

“Частичная благодать” — значит, неполная, несовершенная благодать, что является абсурдом. Благодать — это вечная Божественная сила и энергия, истекающая из недр Божественного Существа.

Это нетварный Фаворский свет, в котором Христос явил Свое Божество. Может ли Божество быть ущербным, ограниченным и частичным? В своей природной неделимости благодать абсолютна.

Говорить о действии в различных конфессиях одной и той же благодати — значит уравнивать Православие с ересью и уничтожать само понятие Церкви. Есть еще один вариант либерального богословия — допустить, что в различных конфессиях действует Божественная абсолютная благодать, но ересь препятствует людям усвоить ее, и они приобщаются к ней только частично, в той степени, в какой их конфессия приближена к Православию. Но здесь возникает вопрос: спасительна ли для них в таком случае благодать? Если да, то почему же Церковь так тщательно ограждала себя от ересей? Ведь тогда слово “ересь” вообще теряет свое зловещее значение, а становится просто наименованием некой “истины второго разряда”.

Что такое ересь?

Однако Церковь учит, что Дух Святый — это Дух Истины, который не может действовать в поле духовной лжи. А ересь — метафизическая ложь.

Ересь — интеллектуальный, догматический грех, при котором освящение благодатью ума, а следовательно, и души — невозможно. Ум, верующий в ложь как в истину, противится действию благодати. Само спасение — это синергия благодати и человеческой воли, покорной благодати. Освящение ума возможно при синергии богословской истины, в которую включен ум, и благодати Божией, что возможно лишь при наличии всецелой догматической правды, при включении своего малого разума в великий разум Церкви (“Церковь имеет ум Христов” — см.: 1 Кор. 2, 16). Вера в ложь сочетает ум с ложью, поэтому исключает синергию сознания и благодати. Следовательно, ум еретика остается невозрожденным. На что же тогда действует благодать, что она освящает? Если душу без ума — то такой души не существует. Даже безумие и сумасшествие — это не отсутствие ума в душе, а повреждение той пограничной области между душой и материей (телом), где происходит восприятие и усвоение внешней информации и ответная реакция организма на нее, безумие поражает не ум, а систему сигнальной связи — инструмент души.

И вообще учение о частичной благодати вызывает недоумение. В день Пятидесятницы Церковь (в лице апостолов и учеников Христовых) получила ту полноту благодати, которая сделала ее единой с Церковью Небесной и дала право называться Телом Христа. Неполным может быть, и в сущности всегда бывает, приобщение человека к благодати из-за его ограниченности, несовершенства и греховности. Но здесь не благодать несовершенна, а человек. Однако сама вечная жизнь является вечным восполнением благодатью несовершенства и ограниченности человека.

Возможно ли спасение в других конфессиях?

Если благодать частична, остаточна и скудна, то она и спасать может только частично, но такого частичного спасения Православная Церковь не знает и третьего состояния по смерти, кроме рая и ада, не признает. Если судить о действии благодати по внешнему сходству инославных конфессий с Православием, то получится представление о благодати как о некой материальной, но тонкой энергии. Чем дальше конфессия и секта от Православия — тем хуже качество проводника и менее интенсивно напряжение тока. Здесь исключается Бог как Глава Церкви, здесь Церковь из живого, единого организма превращается в механизм, лучший среди других, но не единственный.

Если возможно спасение в других конфессиях, то анафема, произнесенная Церковью на еретиков и повторяемая ежегодно в неделю Православия, более походит на братоубийство. Почему древняя Церковь отсекала еретиков от своего тела? Неужели она имела меньше любви, чем современные экуменисты? Апостол любви Иоанн Богослов запрещал христианам вводить в свой дом еретиков и даже приветствовать их (см.: 2 Ин. 10), а ведь он был любимым учеником Спасителя. Значит, христианская любовь есть нечто иное, нежели либеральный индифферентизм к вере, который под видом любви прячет свое безразличие к истине.

Являются ли инославные вообще христианами? Если христианство означает веру в Христа Спасителя, то они христиане. А если под христианством понимать мистическое отображение образа Христа в душе человека и общение с Духом Святым, то это возможно только в Православной Церкви. Некоторые утверждают, что монофизитство — ересь, так как оно было осуждено на IV Вселенском Соборе, а католичество нельзя назвать ересью, так как отпадение Римского патриархата произошло после Вселенских Соборов. Этот довод кажется нам ошеломляющим. Ведь протестантизм возник еще позже, значит, согласно такой логике, протестанты не еретики. А такие сектантские организации, как “Свидетели Иеговы”, “Армия спасения”, в метриках которых указан XIX век, а секта “Христос—космонавт” — порождение XX века — значит тоже не ереси, потому что Вселенские Соборы не могли предать их учение анафеме?! Что же касается конкретно католичества, то соборные постановления неоднократно запрещали изменять Символ Веры как основу догматического единства. Уже в этом католицизм противопоставил себя Вселенской Церкви.

Всплеск эмоций и экстаз — это не благодать

Учение об “относительной благодати” влечет за собой учение об относительном спасении (то есть вариант католического учения о чистилище, осужденного Церковью).

Что же действует в этих конфессиях, какая сила? Думаем, что там объединяет людей поле душевного вдохновения, похожего на творческое переживание. Там могут быть яркие эмоции, глубокие медитации, доходящие до интеллектуального экстаза и стигмации; может быть душевная любовь, проявляющаяся в подвиге самопожертвования. Но там нет жизни Духа — все поглощено душой. Категоричность, с которой Церковь запрещала молиться вместе с язычниками, еретиками, раскольниками и вообще всеми, отлученными от нее, свидетельствует о том, что это не простой “педагогический прием”, а реальное видение того, что вне Церкви нет и не может быть спасения. Молитва с еретиками и язычниками подразумевает сомнения в существовании Единой Истинной Церкви. Церковь — это мистическое Тело Бога. Только через нее образ Христа может отобразиться в душе человека; в других конфессиях он искажен и подменен, хотя и носит то же имя.

Через священника действует благодать, присущая Церкви. Саму благодать можно назвать духовной субстанцией Церкви. Соборными правилами запрещено брать благословение у еретика, так как “благословение еретика — суесловие”. (Слово “суетное” означает “пустое, бессильное, ничтожное, обманчивое” и выражает собой самую сущность ересей как метафизической пустоты.) Уже отцы древней Церкви сказали: “Кому Церковь не мать, тому Бог не Отец”.

Вечная жизнь — это вечное приобщение благодати, которое начинается здесь, на земле, и не имеет конца. К Богу Отцу можно прийти только через Иисуса Христа в благодати Духа Святаго.

Архимандрит Рафаил (Карелин)