В последнее время многие опытные педагоги стали замечать, что значительная часть юношей и девушек, сидя в университетских аудиториях, образно говоря, не присутствует на лекциях.

Многие преуспевающие студенты почему-то забросили учебу и перестали воспринимать то, что говорит преподаватель. Просто сидят и безразличным взглядом смотрят куда-то вдаль. И с каждым днем все больше и больше молодых людей начинают плыть по течению.

Если психологи пишут на эти темы докторские диссертации, пытаясь объяснить всеобщую пассивность и вялость научными методами, то православные священники идут навстречу молодым людям. Ведь чаще всего проблема заключается в том, что многие из них просто устали от безбожной жизни, за плечами у них целый ворох смертных грехов. Возможно, они согрешили блудом, воровством… Возможно, тяжко оскорбили своих родителей, кого-то оклеветали, где-то солгали. Возможно, увлекались магией, колдовством или спиритизмом. А может, вступив в брак, эти люди изменяли мужу или жене. Одним словом, многие из них просто опускались на самое дно греховного болота.

Почему трудна исповедь

В вузы приезжают выдающиеся психологи, но почему-то мало кому из них удается заинтересовать аудиторию. И вот неожиданно появляется православный священник и начинает что-то рассказывать. Поначалу его мало кто воспринимает. Но вот он произносит такую фразу: Бог милостив и может простить любого человека”. Многие юноши и девушки пытаются ухватиться за эти слова. А после лекции вокруг священника собирается немало желающих задать вопросы. Спустя время, многие из них приходят на исповедь. Но воцерковляются они очень трудно, так как со временем большая часть из них просто уходит. И причина такого оттока в том, что в наше время исповедь стала трудной для понимания.

Что же такое исповедь? На исповеди священник заглядывает в самые сокровенные уголки души, помогает человеку раскрыть себя, ничего не утаивая, преодолевая лицемерное и стыдливое желание что-то скрыть. Это откровение души требует максимального доверия — нужно просто вручить священнику свою душу.

Приходя на исповедь, человек поступает так, как поступает больной, который идет к врачу. Часто мы болеем, но к врачу идти не хотим, надеясь, что как-то поправимся сами. Бывают такие болезни, с которыми неприятно обращаться к врачу. И вот человек оттягивает этот момент в надежде на лучшее. Но болезнь не проходит. И приходится идти. А ведь врач требует выполнения самых неприятных процедур. Человек должен подчиниться, сделать над собой усилие ради того, чтобы победить болезнь и остаться живым. Нечто подобное происходит и на исповеди. Как больной вручает себя в руки врача-хирурга, ложась на операционный стол, и идет на риск в надежде, что хирург будет добрым врачом и поможет ему. Так и кающийся вручает священнику свою душу. И от того, насколько он доверяет ему, зависит многое.

Но есть разница между врачом телесным и врачом духовным. Здесь никак нельзя обойтись без воли кающегося. Ведь в руках духовника нет средств насилия, он должен убедить кающегося не уйти, не остаться больным. Когда человек начинает исповедываться, ему открывается совершенно новая сторона его жизни. Самыми лучшими духовниками всегда были благочестивые люди — не психоаналитики, психиатры и психологи, которые занимаются “службами доверия”, дают советы и разбираются в психических тонкостях человека. Самыми лучшими духовными врачами оказываются простые люди, которые умеют молиться и призывать на помощь Бога.

Вред формализма

Часто бывает и так: в больницу приходит человек, с виду совершенно здоровый. А ему говорят: “Вы давно не были у врача. Вам нужно пройти обследование”. Он этого не хочет, чувствуя себя здоровым. Но после обследования, оказывается, что у него рак, о котором он не подозревал. Подобное происходит и на исповеди: приходят люди, которые хотят жить церковной жизнью, но не потому, что они осознают себя смертельно больными. Человек хочет исповедываться, каяться, причащаться, жить по-христиански. Но он совершенно не умеет каяться по-настоящему, не понимает, что он грешен, совершенно не чувствует своих грехов. Такой человек ограничивается формальной исповедью.

А ведь святые отцы, оставившие нам покаянные молитвы, считали себя первыми из грешников. В отличие от них мы убеждены, что у нас все благополучно. Люди, погруженные в греховный мрак, ничего не видят в своем сердце; а если и видят, то не ужасаются, так как им не с чем сравнивать. И, наоборот, чем ярче свет Христов озаряет сердца, тем яснее сознаются все недостатки.

Наиболее действенное средство, ведущее нас к познанию своих грехов — время от времени вспоминать, в чем обычно обвиняют нас другие люди. Почти всегда их обвинения, укоры и нападки имеют основания. Нужно также следить, чтобы не впасть в чрезмерную мнительность и мелочную подозрительность ко всякому движению сердца. Став на этот путь, можно потерять чувство важного и неважного, запутаться в мелочах.

Особое внимание следует уделять приготовлению к исповеди. Но оно заключается не в том, чтобы как можно полно вспомнить и даже записать свои грехи, а в том, чтобы достигнуть состояния сосредоточенности и серьезности, при которых, как при свете, станут ясны все грехи. Приносить на исповедь нужно не список грехов, а покаянное чувство; не детально разработанную диссертацию, а сокрушенное сердце. Знать свои грехи — это еще не значит каяться в них.

Преодолеть себя

Не следует ждать вопросов. Нужно самому приложить усилия, чтобы сформулировать свои грехи. Ведь не даром же исповедь называется подвигом. Говорить нужно точно, не затемняя неприглядность греха общими выражениями (например, согрешил против 7-й заповеди). Трудно избежать самооправдания, попыток объяснить духовнику “смягчающие обстоятельства”, ссылок на третьих лиц, введших нас в грех. Все это признаки самолюбия, отсутствия глубокого покаяния. Иногда на исповеди ссылаются на слабую память. Но происходит ли это только от слабой памяти? Ведь случаи, особо задевшие наше самолюбие или польстившие нашему тщеславию, удачи и похвалы мы помним долгие годы. Все, что производит на нас сильное впечатление, мы долго и отчетливо помним. И если мы забываем свои грехи, то не значит ли это, что мы не придаем им серьезного значения?

А ведь раскаяние не будет полным, если мы не утвердимся в решимости больше не возвращаться к исповеданному греху. Говорят: как это возможно? Как я могу обещать кому-либо, что не возвращусь к этому греху? Не будет ли ближе к истине то, что я вернусь к прежней жизни? Ведь по опыту каждому известно, что мы часто возвращаемся к старым ошибкам. И так из года в год.

Но не бывает случая, чтобы при наличии доброго желания исправиться, исповедь не произвела в душе никаких перемен. Более того, человек не может правильно судить о себе: стал он лучше или хуже. Это видно только со стороны.

Часто бывает так, что человек продолжает грешить по-прежнему. В данном случае только частые исповеди могут расшатать и ослабить его корни. “Не бойся, — говорит Иоанн Лествичник, — хотя бы ты падал каждый день, стой мужественно, и ангел, тебя охраняющий, почтит твое терпение”. Если же не становится легче, надо иметь силы снова вернуться к исповеди, чтобы до конца освободить душу от нечистоты.

Важный вопрос, который волновал и волнует многих — это вопрос о духовнике. К кому идти? Держаться одного или можно менять? Если можно менять, то в каких случаях? Многие утверждают, что менять не нужно. Бывает, правда, что после удачной исповеди последующие получаются какими-то вялыми. Тогда появляется мысль о перемене духовника. Но это — недостаточное основание для столь серьезного шага. Тем более, что недостаточный духовный подъем во время исповеди бывает знаком лишь нашего духовного неблагополучия.

Исповедь — не беседа

Для человека, страдающего язвой своего греха — безразлично, через кого он избавится от этого груза. Лишь бы как можно скорее исповедать его и получить облегчение.

Важно также уяснить, что на исповедь мы ходим не для беседы. Важно отличать исповедь от духовной беседы. Лучше, если она совершается отдельно от нее. Так как беседа может рассеять, расхолодить кающегося, вовлечь в богословский спор, ослабить покаянное чувство. Исповедь — это не беседа о своих недостатках и сомнениях, не “благочестивый обычай”. Это горячее раскаяние сердца, жажда очищения, умирание для греха и оживание для святости.

Важное действие для кающегося — испытание сердца. Для этого и положены дни подготовки к таинству. “Видеть свои грехи в их множестве и во всей гнусности — дар Божий”, — говорит святой и праведный Иоанн Кронштадтский. Но обычно люди рассуждают так: “Ничего особенного”, “как у всех”, “только мелкие грехи”, “не украл”, “не убил” — таково обычно начало исповеди.

А самолюбие, черствость, человекоугодие, слабость веры и любви, лень — разве это не грехи? Разве мы можем утверждать, что мы безгрешны? Что мы уже достигли кротости, безгневия и смирения? Если нет, то в чем же тогда заключается наше христианство? Чем объяснить нашу самоуверенность во время исповеди, как не черствостью?

Завершение покаяния — чувство легкости, чистоты, радости, когда грех так же труден и невозможен, как только что далека была эта радость. Вот об этом мечтает каждый человек. Причем, порой он готов отдать все, лишь бы этот груз “свалился с его плеч”. И не только готов, но и делает все, что только придет в голову. Но часто эти попытки остаются бесполезными. Потому что существует лишь один путь к облегчению — покаяние. И именно этот путь предлагает Церковь. От человека требуется одно — преодолеть все психологические преграды и решиться, чтобы пойти…

Александр АНДРУЩЕНКО