Молодые годы великих каппадокийцев, в частности свт. Василия Великого и свт. Григория Богослова, являются поучительными для православной молодежи. Обычно говорят о том, что святители обучались в Афинской Платоновской академии и знали “только две дороги: в храм и на учебу”.

Другой поучительный момент — то, что святители, несмотря на свою подвижническую жизнь, не гнушались обучению языческим премудростям, в частности, философии.

Образ жизни святителей в Платоновской академии — пример для многих молодых людей, предавших себя на служение Богу и науке. Однако такой образ жизни образует своеобразные качели, на одной стороне которых расположена аскеза, а на другой — наука. Такой жизненный уклад для многих крайне сложен.

С одной стороны, молодой человек, не имеющий достаточного аскетического опыта, подражая внешнему образу подобной жизни, может стать бесчувственным, что по учению святых отцов является прелестью и влечет за собой постепенное охлаждение к духовному содержанию и переход к чисто символическому исполнению церковных обрядов.

С другой стороны, чрезмерное увлечение науками зачастую позволяет делать извинительными многие поступки в религиозной жизни и таким образом постепенно вытеснять духовные проблемы на второй план.

На самом деле многие забывают, что святые Василий Великий и Григорий Богослов тоже были молодыми людьми, с радостями и печалями, присущими студенческой жизни.

Не стоит утверждать, что святые относились в равной степени уважительно как к религии, так и к наукам, многие из которых по-прежнему в их время преподавались профессорами-язычниками. Святой Григорий так писал об этом: “Две дороги были нам известны: одна — первая и наиболее досточестная, другая же не равного достоинства; первая вела к нашим священным храмам, вторая — к местным учителям и наставникам во внешней учености”. То есть мирские науки никогда не заслоняли собой главной цели христианина — служения Богу. Но при этом, как людям молодым, им были не чужды жизненные ситуации, присущие их кругу. Так, в частности, выходцам из Каппадокии пришлось столкнуться с таким явлением как национальная неприязнь: каппадокийский диалект греческого языка представлял своеобразный “суржик”, и обычно уроженцы тех мест подвергались в Академии насмешкам за забавное произношение. Однако, с приходом святителей, великолепно владевших риторикой и грамматикой, насмешки в адрес каппадокийцев прекратились, и более того, выходцы оттуда стали пользоваться особым уважением, как свидетельствует историк

Т. Моммзен.

Другой проблемой, с которой пришлось столкнуться святителям, было присущее многим учебным заведениям жестокое отношение к новичкам: ему вручался какой-либо предмет — шар или цилиндр, его запирали без еды и пищи на определенный срок с заданием вывести в указанное время какую-либо истину, содержащуюся в данном предмете. Когда новичка выпускали, студенты освистывали его, называя глупцом и смеясь над ним. Если новичок признавался, что ничего нового не открыл — его изгоняли, а если, несмотря на насмешки, говорил о каком-либо выводе, то такой считался прошедшим испытание и принимался в ряды учеников. Во времена каппадокийцев каждый новоприбывший должен был получить порцию издевательств и насмешек со стороны других студентов: новоприбывшего вели в баню, осыпая по дороге насмешками, когда же тот подходил к дверям, ему преграждали путь и не позволяли войти. Если он все это выдерживал, то по выходе из бани его принимали как равного: новичка облачали в малиновую мантию, которую обычно носили студенты-софисты.

Григорий, как полагает еп. Илларион (Алфеев), прошел данный ритуал приема в студенты, но когда в Академию прибыл Василий, уже известный своей ученостью, Григорий сразу встретил его как равного и убедил в этом и других студентов, чем избавил своего товарища от унижений и положил начало дружбы с Василием.

Другим поводом, послужившим к укреплению дружбы между будущими вселенскими святителями, также была студенческая традиция. Для того, чтобы сделать процесс образования более привлекательным, в Академии проводились состязания софистов, которые проходили среди преподавателей и студентов.

Однажды к Василию пришла группа студентов-армян и вызвала его на софистическое состязание, в которое вмешался и Григорий. Сначала он встал на сторону армян, однако потом, поняв, что их истинным намерением является посрамление Василия, Григорий перешел на его сторону, и вместе они выиграли состязание, “обратив их в бегство”. Этот второй случай зажег, по воспоминаниям Григория, “уже не искру, но высокий и светлый факел дружбы”. Дружба, сложившаяся в стенах Академии, была сохранена святыми на протяжении всей жизни. Никакое преуспевание в науках не превратило святителей в жестоких конкурентов, Григорий и Василий хотя и стремились быть первыми по знаниям, но не ради славы, а ради служения в будущем на духовной ниве в защите православной веры.

Еще один пример, который весьма полезен для юных христиан, живущих в современном секуляризированном обществе. В Афинах, где постоянно проходили празднества, театральные зрелища, народные собрания, пиры и спортивные игрища, оба юноши сохраняли жизнь тихую и скромную, как и подобает христианам. Св. Григорий так писал об этом: “Афины могут быть гибельными для душ других людей... Мы же, напротив, живя там, утверждались в вере, убеждаясь в обманчивости и ложности идолов”.

Так что, как видим, образ жизни юных каппадокийцев не является чем-то недоступным. Это были обыкновенные студенты, которые, живя среди мирских соблазнов и развлечений, не забывали о своем предназначении — служить своими знаниями Богу и людям, и их дальнейшая жизнь показывает, что они отлично выполнили свое предназначение.

Алексей Яланский