Мы способны воспринимать — и себя, и других — лишь искаженно. И мы догадываемся, что состоятельность наша невелика и что мы недостойны войти в тайну Божественной жизни. Но Откровение вселяет в нас надежду, что мы сможем быть удостоены этой спасительной жизни по причине неизмеримого Божия милосердия. Вход в новую жизнь начинается с прощения.

Наше прощение, безусловно, в руках Божиих — Ему решать. Но мы слышим благовестие Спасителя: “Если вы будете прощать людям согрешения их, то простит и вам Отец ваш Небесный” (Мф. 6, 14). Таким образом, милость Божия как бы вынуждается к прощению нашей милостью, потому что прощение — это всегда милость.

Иисус сказал грешнице, помазавшей ноги Его миром и отиравшей их власами: “Прощаются грехи ее многие за то, что она возлюбила много” (Лк. 7, 47). Таким образом, испрашивание прощения и само прощение есть акт любви. Это особенно остро переживается в Прощеное воскресение, когда люди, поклоняясь, просят друг у друга прощения и сами прощают.

Прощают не только потому, что, порой иррационально, а порой глубоко осознают, что все виноваты перед всеми. И не потому, что это справедливо. И не потому, что желают получить награду, — даже если она бесконечно велика.

Мы просим о прощении и прощаем, потому что видим в человеке, находящемся перед нами, образ Божий. Видим Христа, страдающего за нас. Мы просим прощения и прощаем от всей души. Мы видим Крест Христов, видим человека страдающего и, зная силу страдания, надеемся, что муки будут преодолены “усилием Воскресения”, что мы пройдем время Великого поста и осилим бремя креста воскреснувшими для жизни. Мы можем надеяться — дерзновенно и смиренно — что сами тоже будем прощены, ибо знаем опыт собственной  скорби и скорби других людей. Это и есть прощение, сопереживание скорби за людей, за страждущее человечество.

В чтении о Страшном Суде Спаситель говорит тем, кто стоит одесную Его: “Приидите, благословенные Отца Моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира: ибо алкал Я, и вы дали Мне есть; жаждал, и вы напоили Меня… был болен, и вы посетили Меня” (Мф. 25, 34–36).

И Он говорит тем, кто стоит ошуюю Его: “Идите от Меня, проклятые, в огонь вечный, уготованный диаволу и ангелам его: ибо алкал Я, и вы не дали Мне есть; жаждал, и вы не напоили Меня” (Мф. 25, 41–42).

Господь мог бы сказать одним: “Я просил прощения у тебя, и ты простил Меня”, а другим: “Я просил прощения у тебя, и ты не простил Меня”.

Есть таинственная духовная связь между Христом и всяким страдальцем. Все страдают и все нуждаются в прощении. И Господь милостью Своею вмещает в Свое сердце всю боль страдающего человечества. Великий пост может стать для нас величайшим Божиим даром, если он пройдет в тайне любви и милости, как чудо прощения нами и нас самих, и всех ближних и дальних, — и проверкой нашей верности, тяготения к самому главному — ко Христу, к Его Кресту, Его пути, в котором созерцается великая, соединяющая все любовь.

Грех разъединил и разъединяет людей. Прощение есть начало восстановления разорванного некогда единства. Не нам судить, что окажется бесплодным, а что — полезным в нашей жизни. Но хочется надеяться, что мы еще успеем что-то понять. И, может быть, именно Великий пост станет переломным моментом.

Перед Причащением Святых Христовых Таин читается известная молитва: “Верую, Господи, и исповедую, яко Ты еси воистину Христос, Сын Бога живаго, пришедый в мир грешников спасти, от них же первый есмь аз”.

В контексте этой молитвы раскрывается высший религиозный смысл прощения и — соответственно — небесплодного проведения Великого поста. Небесплодного в уме и сердце, в душе и теле. Тогда, возможно, оживет в нас искра того огня Божия, которую Господь Духом Святым даровал нам.

Нам легко проверить себя: когда произносятся слова этой молитвы, мы всем сердцем должны поверить (во всей полноте православного вероучения) и устами и умом исповедовать, что Он — действительно Христос, Мессия, спасающий все грешное человечество, что покаяние есть главное внутреннее делание Великого поста, через которое человек возвращается к Богу. С этого и начинается покаянное путешествие Великого поста, которое проходит человек, сосредоточившись не на своих мелких и мнимых проблемах, а на самом главном.

Самое главное — это, во-первых, опыт узнавания цели собственной жизни, и, во-вторых, — переживание смысла страдания, Креста и Крестного пути, которым прошел Богочеловек, а за ним — в течение веков — многие тысячи Его последователей. Главное содержание этого опыта — прощение и молитва. К сожалению, слишком часто и просьба о прощении, и само прощение становятся болезненным крестом для искаженной, восстающей человеческой природы. Но крест — не демонстрация, а потому подлинное прощение не совершается актерски, напоказ.

Веруя и исповедуя, что “Христос воистину Сын Бога живаго, пришедый в мир грешников спасти”, мы, поклоняясь Его Кресту, испрашиваем у Него прощения. И, испрашивая прощения у всех, мы великопостно сознаем, что дело не в частных прегрешениях, а в том онтологическом грехе, которым все виноваты перед всеми.

Такое сверхрациональное понимание — есть подлинное открытие, гораздо более значительное, чем просто генетически врожденное или приобретенное и ставшее привычным ощущение греха. Такое сознание греха легче и вместе с тем острее вводит нас в смысл Великого поста. Человек, живущий таким пониманием, не претендует на блестящие подвиги великих святых. С него довольно простого крестного переживания: “Я грешен перед всеми, и потому мне надо прощать всех и просить прощения у всех”.

Речь идет не об известном по Патерику александрийском сапожнике, оказавшемся, по суду Божию, духовно выше Антония Великого только потому, что смиренно думал о себе: “Все спасутся, а я погибну”. Такие переживания нельзя культивировать, иначе в них будет театральность, абсолютно противопоказанная покаянию и посту.

В заключение Своего сорокадневного поста Христос победил диавольские искушения и простил всех, кто подвергался искушениям, — даже тех, кто не сумел их преодолеть.

Когда человек просит прощения у другого, он выражает свою готовность к религиозному подвигу. Он словно говорит: “Забудем все, что нас разделяет, уберем это из нашей жизни. Потому что нас соединяет гораздо большее — страдающий за нас Христос”. Христос ведет нас ко спасению, и Великий пост с прощением, как постоянно действующим жизненным принципом, — одна из главных составляющих этого дара Христова. Прощение есть делание всего Великого поста.

И может статься, что, когда придет время для необыкновенного чувства блистающей Пасхальной радости, благости, просто счастья, оно окажется скоропреходящим. И уйдет незаметно как песок сквозь пальцы, только оттого, что мы так и не осознали и не пережили, в чем главное содержание Великого поста.

Главное — соотнесенность со Христом Страдающим — закладывается в Чине Прощения. Эта соотнесенность, более всего через приятие Пречистого Тела и Крови Христовых, с особой напряженностью открывается Великим постом. Мы идем к этому Таинству, просим у Бога и у ближних прощения за все несовершенство нашей жизни, особенно, если мы принесли им боль своим несовершенством, порою даже не заметив этого.

Церковь перед Причащением влагает в наши уста, уши и сердце слова молитвы свт. Иоанна Златоуста : “И сподоби мя неосужденно причаститися...” Неосужденно — значит, не осуждая. Не осуждая — значит, прощая. Прощая — значит, милуя. Милуя — значит, начиная Таинство очистительного Покаяния, которое совершает Бог. Очищаясь — значит, входя в условие неосужденного Причащения, то есть пира духовного, жизни вечной и тайны будущего века. Таким образом, прощение есть условие жизненного созерцания тайны будущего века.

И значит, Христос умер на Кресте не напрасно, по крайне мере для тех, кто принял Его Крестную Смерть как величайшую драгоценность для себя и для мира. Это глубокое духовное знание дано пережить не всем… Но те, кто пережил его, да не возвышаются, но болезнуют и прощают тех, кто не пережил. Ибо прощение — это соболезнование. Входя прощением в Крест Христов, мы узнаем, что прощение есть начало Воскресения, а Воскресением Его мы спасены.

Воскресение Христово не прекращается ни на небе, ни на земле, и пребывающий в литургии пребывает в вечнующем Воскресении.

Прощение — есть жизнь в Воскресшем Христе.

 Протоиерей Владислав Свешников